Плотный, сухощавый Ален сразу понравился Андреа, и он не стал его подробно расспрашивать.
Потом представился Йоганн Цеб, говоривший с резким северным акцентом. Был он родом из Германии, кроме обычной морской профессии, по его словам, мог быть кузнецом и механиком. Впрочем, непонятно было, как искусство механика могло помочь в походе.
Торро Вальдес, самый заметный среди кандидатов, стоял слегка в стороне. Был он одет по последней моде, и голову его украшал громадный черный парик, прикрытый сверху дорогой шляпой. Судя по тому, как Вальдес время от времени поглаживал парик, тот был предметом его особой гордости. Но в разговоре испанец оказался дельным малым. Его знание испанского языка как родного могло оказаться очень полезным в переходе через Америку, и Андреа без колебаний взял его в команду.
В итоге отобрали десятка полтора человек и одного мальчика со странным именем Тукали взяли юнгой, за него просил боцман.
Андреа считал, что юнга в таком сложном походе совершенно не нужен.
— Капитан, простите меня, может, юнга нам и не нужен, но я уверен, что этот шустрый пацан, не пойди он с нами, через неделю уйдет с Джоном Моррисом пороховой обезьяной. [54] Жалко мальчишку.
Андреа, уже совершенно измотанный, приказал боцману окончить все формальности самому.
Потом приказал подать ему обед на двоих в каюту, и они с Топо решили хоть часик отдохнуть от суеты.
— Господин капитан! — В дверь постучал вахтенный матрос. — К вам посетитель!
— Ты кого-то ждешь? — Топо, который, судя по всему, поселился навсегда в каюте Андреа, пересел из кресла, предназначенного капитану, на диванчик в углу.
— Кого там принесло?
— Он представился доктором Травалини. Джузеппе Травалини, — робко сообщил вахтенный.
— Я, кажется, сейчас умру со смеха. Доктор — и Травалини! [55] — развеселился Топо.
— Ладно, зови. — Андреа для солидности вернулся за свой стол.
— Добрый день, господин капитан, позвольте представиться, Джузеппе Травалини, доктор, приват-доцент медицины, хирург и хиропрактик. — Гость говорил с легким акцентом, который скорее заключался в четком и строгом произнесении слов, чем в их искажении. Был он высок и худ. Парика не носил, ему хватало черных густых волос, краше любого парика. Одет он был просто, можно даже сказать, с изысканной рациональностью. Андреа сразу заметил, что ладони у Травалини были узкие и сильные, с ухоженными ногтями.
— У вас интересная фамилия. Вы итальянец? — спросил Андреа.
Капитан встал из-за стола и, пожав руку посетителю, предложил ему разделить с ними трапезу. Расторопный вахтенный немедленно принес еще один столовый прибор и бокал.
— Да, я из центральной Италии. Я вырос в Реканати, есть такой маленький городок. — Травалини показал пальцами, какой маленький этот городок. — Десять поколений моих предков были врачами, вот и фамилия скорее всего благоприобретенная.
— Очень приятно, надеюсь, вы не забыли родной язык. — Андреа перешел на итальянский. — Кстати, мой друг и адъютант — он тоже наш земляк.
— Топо, — представился молодой человек.
— Ну, у вас имя тоже необычное, — улыбнулся доктор, перейдя на итальянский сиролезский говор. — Вообще, если разобраться в наших именах, можно целую историю написать. Вот у меня была знакомая, она…
— Чем обязаны вашему визиту? — не очень вежливо перебил Андреа.
— Я осведомлен о подготовке экспедиции и, понимая, что у вас на корабле нет врача, готов предложить свои услуги.
— Как нет, ведь господин Мак Кормик — прекрасный врач! — возразил Андреа.
— Я очень высокого мнения о Джозефе Мак Кормике, но при всем моем уважении он не врач, он фельдшер, — произнес Травалини.
— А какая разница? — искренне удивился Топо. — Он не умеет перевязать рану или отпилить ногу, если надо?
— Молодой человек, фельдшер вообще-то не обязан уметь ампутировать конечности, но, естественно, Джозеф, мой добрый друг и коллега, — может. Но если возникнет реально серьезная ситуация… Кроме того, мои познания в современной фармакологии помогут вам во многом при переходе сельвы.
Андреа от неожиданности даже поперхнулся вином.
— А откуда вам известно, что нам надо идти через сельву?
— Молодой человек, считайте, что врачебная тайна еще более строга, чем тайна исповеди. Я не могу разгласить свои источники.
— Да, брось Андреа, не волнуйся. Я не хотел тебя расстраивать, но даже последняя ворона на местном кладбище знает, зачем и куда мы идем, — успокоил друга Топо.
— Поэтому, — продолжил врач, — я бы настоятельно рекомендовал вам, господин капитан, иметь настоящего врача на борту.
— У вас есть рекомендации? — Андреа понял, что Травалини говорит дело.
— В избытке! — Травалини раскрыл саквояж, который он поставил на пол, когда вошел в каюту, и достал несколько свернутых в рулон бумаг.
Капитан для вида просмотрел их и, выдержав короткую паузу, скорее для порядка, сообщил:
— Считайте, что вы приняты.
— Тогда я должен проверить, насколько хорошо снаряжена медицинская часть на корабле. Никаких претензий к фельдшеру, но каждая метла метет по-своему, вы понимаете. Пока есть время, я могу доставить все необходимое.
Тут у Андреа родилась неожиданная мысль.
— Скажите, господин Травалини, а медицинский спирт… Вы можете закупить чуть большее количество?
— Зачем он вам? Я обязательно прослежу за комплектом, но лишний спирт…
— У нас есть определенные требования от канонира. Он настаивает на некотором запасе этой жидкости для него. Я прошу, выслушайте его и вместе закупите ровно столько, сколько нужно.
— Нет проблем, о чем разговор. Вообще, господин капитан, вам чрезвычайно повезло. Только вчера мне прислали из Швейцарии новые хирургические инструменты. Вот посмотрите, какая прелесть!
Травалини опять открыл свой саквояж и стал извлекать из него ужасные вещи.
— Вот взгляните, — стал рассказывать и показывать врач, — прекрасная ампутационная пила. Я пробовал она за три движения перепиливает берцовую кость. А вот щипцы для удаления моляров, вы посмотрите, какая прекрасная линия. Кстати, вам не надо вырвать зуб?