Винные сентенции Агриппы Грамматика
Война уже стояла на пороге Империи, готовясь ударить в символические двери государства – не рукой, сталью клинков. Однако в старинных замках провинций, в древних лесах, среди холмов, поросших вереском, там, где порой еще встречаются оборотни, демоны в девичьем облике и иные странные существа, в новые времена, бегущие от суеты богатых городов, ничто пока не напоминало о близящемся земном бедствии.
Скучающий часовой на стене, беспечно отложив в сторону тяжелый шлем, в сотый раз рассматривал знакомый пейзаж. Дорога от ворот уходила в сторону холмов, выгибаясь подобно натянутому луку, тетиву которого изображало русло ручья, южнее, над вершинами леса, маячили башни бурга Шарфенберг. Соседство сомнительное, если вспомнить, что нынешняя хозяйка собственноручно отправила на тот свет покойного барона Элерана Шарфенберга – такого персоны благородные не забывают. Хотя новый владетель барон Мартин почему-то не торопился осадить резиденцию обидчицы и тем самым разнообразить жизнь виттенштайновского гарнизона. Должно быть, был очень занят собственными делами.
Время шло неспешно, как упряжка волов, солнце стояло высоко, накаляя кольчугу терпеливого солдата. В конце концов у дальнего изгиба дороги образовалось облачко пыли. Всадник, крошечная фигурка в клубах дорожного праха, скакал вовсю.
Страж немного заинтересовался. Если это бродячий лекарь-зубодер, тогда предстоит потеха – если кто-нибудь из солдат, измученный зубной болью, рискнет принять услуги дерзкого шарлатана. Возможно, все обстоит менее интересно – к приходскому священнику торопится в гости на поправку какой-нибудь племянник-семинарист, изнуренный многотрудными науками и недоеданием. А может быть, скачет гонец, чтобы вызвать хозяйку на собрание церенских баронов. Тогда солдату предстоит охранять сумасбродную госпожу в дороге, а заодно провести несколько беззаботных дней в публичных домах столицы.
Всадник осадил взмыленного коня почти у самых ворот. Страж недоверчиво рассматривал гостя. На бродячего лекаря не похож – нет в манерах смиренья. И не священник, такой если и благословит, то не божественным словом. И точно не гонец на службе, иначе бы сразу назвался. Сколько ему лет? Тридцать пять, может быть, чуть старше. Широк в плечах, черные волосы откинуты назад, одежда солдата, арбалет у седла. Скорее всего, один из тех, кто ищет возможности продать свой меч подороже. На миг солдату привиделось в незнакомце что-то опасное – с такой же угрожающей грацией кружит по клетке плененный на охоте волк.
– Стой! Ни шагу дальше. У меня стрела на тетиве.
– Ну и?
– Выстрелить могу. Что тебе нужно?
Серые глаза пришельца весело сузились.
– Передай хозяйке – пришел тот, кто нашел вязанку хвороста на берегу озера Эвельси.
– Скажу. Только станет ли госпожа отвечать такому проходимцу? Может, прикажет собак спустить.
Солдат удалился, стуча сапогами и не спеша – следовало сразу поставить на место наглого пришельца.
Последующие события изрядно поразили простодушного стража. Баронесса фон Виттенштайн не только не приказала отвязать замковых псов, она сама вышла к поспешно опущенному по ее приказу крепостному мосту. Пришелец спешился, подошел к хозяйке и преклонил колено. Что-то сказал, выслушал ответ, встал.
– Где мой брат?
– Тильверт вернется послезавтра. Он будет рад тебе.
Госпожа и незнакомец скрылись за дверями дома.
– Эге… Вот как бывает, – чуть позже сказал уже сменившийся к этому времени часовой без шлема своему более основательно экипированному сотоварищу.
– Ну да, в этом что-то есть, – не менее глубокомысленно ответил тот. И заступил на пост.
Нора поднялась гибким движением, копна рыжих волос рассыпалась по точеной спине. За окном едва занимался рассвет. В камине, несмотря на летнюю пору, тлели поленья – ночью северного лета от камня замка веяло сыростью. Женщина постояла у окна, обняв руками обнаженные плечи, в горестной и одновременно упрямой позе. Потом она обернулась к мужчине, почти невидимому в полутьме под шитым пологом.
– Ты снова исчезнешь. И душа моя знает, что однажды ты уйдешь и уже не вернешься никогда.
– Я не уйду больше.
– Ты так говоришь каждый раз, Дайгал, а потом тебя зовет осенний ветер, надежда на чудо или… твоя ненависть к Империи. Ты уходишь, а я долгие месяцы не знаю, жив ты или инквизиторы затравили тебя.
– Брось. К чему пустые страхи? Я здесь, и я люблю тебя. «Псы Господни» отстали в пути и попусту лают на старый след.
– Твои истории красивы, любимый. Но это только сказки. А вижу я тревогу в твоих глазах и тень несчастья у тебя за спиной.
– Какая тень, опомнись, Нора! Это играет огонь в камине.
– Есть тени, которые видят иным зрением. Что случилось?
– Ничего.
– Не лги мне, я все равно знаю.
– Я не лгу, я просто молчу.
– Иногда мне кажется, самое страшное – ожидания худшего.
– Не все так страшно, и это еще не худшее. Но случилось недоброе. Мои люди там, на востоке, ушли за Грань. Многие. Двое бежали вместе со мной, они сейчас во Фробурге. Участь остальных едва ли много лучше смерти. Связанный священной для нас клятвой, я принужден был уйти, я оставил их. И это лежит камнем у меня на душе, Нора.
– Что, кроме этого?
– «Собаки Господа» вышли на охоту. Свора воет, она уже в пути… Там, на востоке, их было двое. Один обычный солдат, наемный головорез. Этого я почти убил… Ха! Почти… Впрочем, пусть живет. Поверь, прекрасная Нора, желание мстить шавкам давно покинуло меня. Второй – вот главная опасность. И я его упустил. Теперь поздно – бешеный пес на свободе.
Альвис встал и широкими бесшумными шагами подошел к очагу, поправил горящее полено и постоял, всматриваясь в бесшумную пляску огня, как будто видел за ним пламя иного костра.
– Он появлялся в этих местах всего два месяца назад. С виду то ли бедный семинарист, то ли ученый, словно бы не в ладах с властями. Говорят, его видели у позорного столба в Эбертале. Перевертыш-шпион. Колдун, одобренный специальным решением инквизиции. Ищейка императора.
– Постой, так это…
– Тот самый полусвященник, который гостил в замке у Шарфенбергов.
Алиенора Виттенштайн стиснула руки так, что на тыльной стороне ладоней остались следы ногтей.
– Тот, которого ранили разбойники в холмах?
– Ха! Ты воистину радость моя и никогда не перестанешь удивлять меня, солнце. Это были не разбойники. Это был я.
– Ах так? Значит, невелика разница! Так ты был здесь два месяца назад и даже не постучал в ворота Виттенштайна?!
– Прости, но к чему навлекать на тебя лишние подозрения? Тогда я шел по следу опаснейшего из людей, но не имел самого главного – уверенности. Мы встретились в холмах, и тогда у меня возник соблазн разом разрубить все узлы. Я всадил болт ему в спину. Этот человек выжил. Мне показалось, вмешался промысел Божий, и подозрения показались пустыми. Позже мы встретились еще раз, я снова колебался. Теперь пожинаю плоды собственной глупости – собака сбежала, укусив. Он явится сюда рано или поздно. А если нет – я сам найду и убью его.