Рене отгреб от нее рыбу и понял, почему она не смогла самостоятельно выбраться. Ее хвостовой плавник безнадежно запутался в сети, намотав на себя целый клубок. Рене протянул руку и дотронулся до ее лица, пытаясь определить, мертвая она или еще нет. Она вздрогнула и застонала. Значит, живая. Рене бросился распутывать сеть, поминутно оглядываясь и молясь про себя, чтобы никто из пиратов не вздумал прогуляться по палубе. Мало ли что они решат с ней или с ним самим сделать, насколько он помнил, встреча с морской девой всегда считалась плохой приметой. Для себя он решил, что лично ему смертей и так достаточно. Тем более она, как ни крути, женщина, а к женщинам у Рене всегда было особое отношение. Сознательно причинить вред представительнице прекрасного пола у него бы просто рука не поднялась. Так что, если эта мадемуазель живая, он распутает ей хвост и отпустит. Пусть плывет домой, благо, что он у нее рядом, а не бог знает где, как у него самого.
К сожалению, хвост русалки запутался на совесть, и Рене пришлось взяться за нож. Чинить сети он не умел, но лучше уж выучиться этому нехитрому ремеслу, чем иметь у себя на совести смерть зеленокожей морской девы. С ножом дело пошло быстрее, и вскоре Рене окончательно высвободил русалку из ее капкана. Он убрал от нее всю рыбу, ибо какой женщине захочется, очнувшись, увидеть себя на рыбном прилавке, и наклонился над ней, легонько хлопая ее по щекам.
— Мадемуазель, не знаю вашего имени! Мадемуазель, просыпайтесь!
Она открыла глаза, на веках которых почти не было ресниц, дернулась, пытаясь отползти от него подальше, и злобно зашипела. Зубы у нее оказались мелкие и острые, как у рыбы.
— Мадемуазель! — торопливо заговорил Рене, поминутно оглядываясь. — Мадемуазель, я не знаю, понимаете ли вы наш язык, но я хочу всего лишь помочь! Вы запутались в нашей сети, и я вытащил вас вместе с рыбой. Я освободил ваш хвост и сейчас хочу просто… — Рене хотел сказать «выбросить вас за борт», но счел это выражение недостаточно вежливым и заменил его нейтральным: — Помочь вам спуститься в море. Вы позволите?
Она молчала, глядя на него огромными немигающими глазами. Коротко выдохнув, Рене подошел к ней и просунул одну руку ей под хвост, примерно в том месте, где у земной женщины находились бы колени, а вторую положил повыше талии. Взгляд он благоразумно устремил вдаль, чтобы не пялиться на ее обнаженную грудь (весьма и весьма аппетитную) и плоский красивый животик, плавно переходящий в хвост. Русалка никак не возразила против его действий, и Рене, осмелев, поднял ее и понес к борту. Когда ему осталось сделать всего два шага, она вдруг заговорила на чистейшем французском языке:
— Ты действительно хочешь отпустить меня, не попросив ничего взамен?
Но Рене было не до удивления и не до разговоров. Как раз в этот момент он расслышал голоса выходящих из трюма пиратов, и лучшей наградой, которую он мог получить от русалки, это как можно быстрее отделаться от нее.
— Отчего же, попрошу, — сохраняя легкомысленный тон, сказал он. — Плывите далеко, живите долго и не попадайтесь больше в рыбацкие сети.
— И все? — удивилась она.
— И все, — согласился Рене. Глянул за борт, где весело плескалась зеленоватая вода, потом на русалку. — Ну что, мадемуазель, вы готовы?
— Постой, неужели тебе ничего не нужно? — остановила его морская дева, удивленно мигая большими глазами.
— Конечно же, нужно, мадемуазель, — терпение Рене было на исходе, — мне нужно вернуться домой с кучей золота и отомстить своим братьям. Но в этом вы мне вряд ли можете помочь, так что не будем зря терять время!
— Мстить братьям? — удивилась она. — Как? И зачем?
— Как? — переспросил Рене. — Ну, как обычно мстят? Убивают. Или калечат. А зачем… Затем, чтоб больше так не делали!
— Разве тебе их не жаль? Ведь они твои братья!
— Не жаль, — буркнул Рене. Жаль, не жаль, какое ей до этого дело? Они-то его не пожалели. — Разве вы не знаете, что самые близкие люди обычно причиняют самую большую боль? — повторил он для пущей убедительности сентенцию Жиля.
— Вот как. Значит, золото и месть, — разочарованно протянула русалка. — А близкие причиняют только боль. Неужели ты думаешь, что золото и месть могут сделать тебя счастливым?
— Ну не знаю, — пожал плечами Рене, оглядываясь по сторонам. — Месть даст мне возможность получить обратно мой баронский титул и имение, а золото… Как говорил мой отец, счастье не в золоте, а в его количестве! Не вижу ничего плохого в том, чтобы заработать немного денег перед возвращением домой.
О том, что ему, возможно, придется откупаться от правосудия, Рене благоразумно умолчал. Однако русалка смотрела на него таким понимающим взглядом, что он ощутил неприятную уверенность, что она и так все знает.
— Как же люди все-таки предсказуемы, — сказала она после недолгого молчания. — Скоро совсем помешаетесь на своих деньгах. Ну хорошо, я тебе помогу. Однако за предсказуемость ты мне заплатишь!
Она погрозила ему пальчиком с зеленым ноготком и, сделав резкое движение, вдруг выпрыгнула из его рук. Ее изящное тело описало плавную дугу и почти без всплеска ушло под воду. Потом она вынырнула, махнула ему рукой и скрылась под водой уже окончательно.
Рене с минуту смотрел ей вслед, пытаясь увидеть между волнами ее зеленоволосую голову, но ничего не увидел и пошел собирать разбросанную по палубе рыбу. Уже через полчаса он вспоминал не столько о русалке, сколько о ее груди, клятвенно обещая себе в первом же порту посетить веселый дом. А через час и вовсе забыл о своем странном приключении. Подумаешь, русалка, рыба — она рыба и есть.
После нападения на «Скромницу» Рене, признаться, ожидал, что пираты будут какое-то время скрываться и прогуливать деньги на независимых островах вроде Скалшорза и Шарк Айленда, о существовании которых рассказал ему Сиплый. Но не тут-то было. На следующий день после полудня пиратский бриг под названием (как все-таки выяснил Рене) «Отвага» нагло вошел в порт Бельфлора, главного острова французских колоний и место резиденции их губернатора месье Франсуа де Бижу. Причем капитан «Отваги», которого звали Арно де Монтень или Хитрец Арно (как опять же выяснил Рене), не только не планировал сидеть тише воды ниже травы, а напротив, намеревался подать месье де Бижу жалобу на губернатора Айль де Оранжа, что тот якобы не заплатил ему за работу, из-за чего бедному де Монтеню пришлось опуститься до воровства, чтобы хоть как-то расплатиться с командой. Хотя Рене и не резон было разгуливать по Бельфлору после убийства месье Тульона, однако он рассудил, что если особо не светиться, то вряд ли кто-то обратит на него внимание. Тактика же капитана ему очень импонировала, и он еще больше зауважал капитана де Монтеня. Под началом такого человека было не стыдно служить, или что там делают пираты.
Впрочем, надолго задерживаться на Бельфоре де Монтень не планировал и, отпуская матросов на берег, посоветовал тем, кто хочет пиратствовать с ним и дальше, вернуться на «Отвагу» ровно через два дня не позднее трех часов пополудни. Сам он собирался, кроме подачи жалобы, по дешевке нанять некоторое количество людей (он же теперь типа бедный), а потом отправиться на Скалшорз, где добрать остальных.