— Афоня, некогда. Бежим! — закричал Михаил. — Новые лезут!
Действительно, во все окна и двери дворца ломились с улицы стражники с копьями, саблями, булавами и кинжалами в руках.
— Куда?! — опешил Афанасий при виде такого количества врагов.
— За мной! — крикнул Михаил, срубая наконечник чьего-то копья.
Он пинком отворил малозаметную дверь и, схватив друга за шиворот, втащил его за собой. Захлопнул дверь перед носом стражников. Несколько тяжких ударов сотрясли ее с той стороны. Заскрипели петли, потом створка задергалась.
— Держи! — заорал Михаил.
Афанасий подпер дверь полкой, навалился сам. Огляделся. С удивлением понял, что в комнате, где они оказались, нет окон, да и дверь всего одна. А за ней несколько дюжин разъяренных стражников.
— Э… Мишка. Ты ж нас в мышеловку загнал, — удивился он.
— Да ну, — вроде даже как-то обиделся Михаил. — А если так? — Он схватился за вделанное в пол кольцо и потянул. Со скрипом откинулась крышка, из нее пахнуло горячим духом прогретого за день камня. — Прыгай! — Он сделал приглашающий жест рукой.
— Да я это… А…
С той стороны стукнули так, что ноги Афанасия поехали по гладкому полу.
— Сигай! — воскликнул Михаил.
Купец прыгнул без разбега, вздымая руки вверх, чтоб не зацепиться за край. Ноги утонули в слое песка, одна поехала. Чтоб не упасть, Афанасию пришлось отступить в сторону. И как раз вовремя. На то место, где он только что стоял, приземлился Михаил. Рывком захлопнув над головой крышку, он воткнул саблю в ушко изнутри.
— Бежим! — крикнул он.
— Куда?! Темно ж, как в Абиссинии.
Крышка над головой затрещала и заходила ходуном. Стражники совали под нее копья и налегали, пытаясь сковырнуть.
Не вдаваясь в объяснения, Михаил погнал его куда-то во тьму, подталкивая в широкую спину. Афанасий бежал, выставив вперед руки и ориентируясь только по потоку теплого воздуха, который бродил по вырубленному в стене проходу, достаточно широкому и высокому, чтоб даже рослому тверичу не цепляться головой.
— Ты откуда про ход узнал? — не выдержав, спросил он друга.
— Прикинул, — сквозь зубы ответил Михаил, прислушиваясь к треску выворачиваемой крышки.
— Это как?
— Помнишь, я план рисовал, одна комната там непонятная была. А в доме, что под посольство московское отвели, тоже такая комната есть. Ровно напротив этой. Я в ней побывал и люк в полу приметил. Вот и сложил.
— Голова! Так мы что, из хода этого в посольстве московском выйдем? — удивился Афанасий.
— Именно.
Коридор стал подниматься, и они оказались в небольшой каморке, которую освещали тусклые полоски света, пробивающиеся сквозь люк в потолке.
— Пришли, — сказал Михаил и ткнул пальцем в люк. — Выбьешь?
Афанасий взмахнул руками, разминая плечи. Выставив вверх кулаки, подпрыгнул. Вниз посыпались пыль и труха. Афанасий кашлянул, отер глаза и прыгнул снова. Крышка с треском отскочила. На песок упали несколько крупных обломков.
— Ну и силен ты, друже, — покачал головой Михаил.
Наступив на подставленную черпачком руку Афанасия, выбрался наверх. Помог вылезти другу.
— Ну что, теперь куда?
— Подальше отсюда, — усмехнулся Михаил. — Да, на вот, а то оставил. — Он протянул Афанасию мешок с добычей. — Эх, сабельку жалко, осталась ворогу на поживу. Давно она со мной.
— Ничего, новую купим, лучше прежней. — Афанасий встряхнул мешок. — А то и сам тебе скую, во сто крат лучше. Когда вернемся.
— Когда вернемся, да, — кивнул Михаил.
Дверь распахнулась от молодецкого удара.
В комнату ворвался жирненький недоросль, что не пускал купцов в посольство в первый приход. Замахнулся на друзей огромным бердышом. Афанасий поднырнул под взлетавшее лезвие, дернул парня за рукав, тот пробежал вперед несколько шагов, попал ногой в открытую яму. Звучно хрустнула кость. Полумесяц лезвия загрохотал по каменному полу.
Михаил подхватил топор. Афанасий, не снимая мешка с плеча, вышел в открытую дверь. Два желторотых юнца, по молодости оставленных на ночную стражу, расхристанных, простоволосых, замерли, увидев его.
Купец взмахнул мешком. Золото тупо брякнуло по стриженным под горшок головам. Парни снопами свалились к ногам кузнеца.
Михаил деликатно переступил через них, поспешая вслед за Афанасием. А тот прошел в сени, ногой сорвал с петель ведущую на крыльцо дверь, опрокинул кулаком за перила еще одного охранителя. Других не было видно — не то убоялись выходить, не то просто не проснулись. Мало ли чего там грохочет…
— Ну, куда теперь? — спросил Афанасий, с тревогой глядя, как загораются по всему шахскому дворцу факелы.
Основные силы шахской охраны, наверное, уже разобралась, куда девались беглецы, и готовятся идти на посольство, а те, что сорвали крышку и бросились за ними в подземный ход… Об этом даже не хотелось думать.
— Туда. — Михаил ткнул острием бердыша куда-то в кусты. — Конюшня там.
Друзья бросились напролом, не ища дорожек. Кони заржали, почуяв чужих.
Михаил отковырнул бердышом засов на воротах и распахнул створки. Внутри стояли лошади: белый скакун, на котором Василий Панин совершал парадные выезды, гнедой жеребец попроще и старая кобылка с тусклым взглядом и тусклой шерстью. На такой только воду возить. Ни слова не говоря, Михаил накинул седло на белого коня. Афанасий перехватил у него бердыш и встал у ворот, прислушиваясь к нарастающим в саду посольства крикам и лязгу оружия.
Михаил накинул узду на гнедого, затянул подпругу и, не касаясь стремени, запрыгнул в седло белого. Афанасий приторочил мешок с добычей к седлу гнедого и взгромоздился сверху.
— Ну что, Афоня, с богом? — Михаил широко перекрестился.
Афанасий кивнул и перекрестился тоже. Тряхнув поводьями, ударяя пятками в бока коней, пустили их в галоп.
Белый сразу вырвался на полкорпуса вперед. Перемахнул через стриженые заросли кустарника. Гнедой вломился в них, раздвигая грудью, как корабль волны. Вынес Афанасия на дорожку перед посольством. Михаил был уже там, вертясь в седле, он пытался уклониться от копий и бердышей, которыми со всех сторон тыкали в него набежавшие стражники. Афанасий направил гнедого прямо в толпу, с удовольствием слушая, как трещат ребра и звенит, отлетая, оружие нападающих. Гнедой, видимо, оказался боевым конем, не раз бывавшим в сече. Он встал на дыбы, сбил копытами нескольких стражников и понес Афанасия к воротам тяжелым тряским галопом. Белый конь припустил следом.
Друзья миновали открытые для шахской стражи ворота и поскакали вниз, к порту, слыша за собой шум погони и рев пламени. Кто-то в посольстве свернул поставец со свечой. Занялись ковры и занавеси. Красный петух пошел гулять по дому, выжигая внутренности.