Глубокой ночью военачальник составил план сражения, и только он решил прилечь, как звенящую тишину разорвал далёкий вопль и хлопки выстрелов. Взревев, маньчжур выскочил из шатра. Тут же появились и соглядатаи мукденского дзаргучея. Они возбуждённо переговаривались, Лифань услышал о том, что с утра необходимо атаковать неприятеля. Они надеялись на подавляющее большинство маньчжуров: две с лишним тысячи воинов — это огромное войско для туземцев, пусть у них и не много аркебуз.
Вскоре к военачальнику подскакал один из командиров и, слезши с коня и поклонившись, доложил, что варвары убили троих часовых, но были отогнаны.
— Отогнаны, но не убиты! — вскричал Лифань, после чего развернулся и, откинув полог шатра, прошёл внутрь, обессиленно рухнув на расстеленные циновки и одеяла. — Это плохо, плохо! — уже бормотал он.
Однако ему не спалось, он долго ворочался, пытаясь заснуть, но всё зря. Злой и удручённый, он встал и начал ходить по шатру, пока его не посетила мудрая мысль: а ведь можно одновременно атаковать с воды и с земли! Таким способом победа будет добыта ещё быстрее. Нужно установить на корабли деревянные щиты, которые бы защитили его воинов от аркебузиров врага, атаковать крепость со стороны реки и постараться её поджечь… Довольный собой, чалэ-чжангинь позвал к себе начальников отрядов. Он поставил им задачу — к обеду оснастить десять кораблей щитами и, посадив на них лучников и часть стрелков из аркебуз, атаковать крепость. А сам он поведёт остальное войско на приступ крепости по суше.
С утра маньчжурского военачальника вновь ждали нехорошие вести — за ночь была убита ещё дюжина воинов, причём это случилось в рассветные часы, сразу после того, как воины заступили в караул. Погибли три караульных и спящие неподалёку воины. Их попросту перерезали, как овец. Что за бесчестный противник! Этого солонского князя нужно доставить живым в Мукден, и пусть там разбираются с этим варваром. Что за несчастье воевать в далёком краю с хитрыми и грязными туземцами, когда можно побеждать Мин? Именно там легче всего получить повышение и подарки от императора. А не в этом медвежьем углу, где от тебя не ждут ничего, кроме победы.
Наконец, настала пора выдвигаться к крепости, чтобы обложить её со всех сторон, в том числе и с реки. Десяток кораблей начал движение, выстраиваясь в колонну. Но всё же в душе Лифаня саднило чувство тревоги, что-то мешало ему. Он понимал чутьём своим, что сил, у него имеющихся, недостаточно, чтобы взять неприятельскую крепость. Но его солдаты были бодры, полны сил и горели желанием наказать подлых туземцев. Лязгая железом, воины приближались к врагу, неся лестницы и шесты, а также верёвки, снабжённые крючьями, чтобы, зацепившись за стену, подняться по ней вверх. На повозках к крепости врага катили и захваченные у китайцев пушки обстреливать оплот неприятеля, вынуждая того спасаться от гнева императора.
Приближаясь к крепости, Лифань разглядывал незнакомые ему правильные геометрические очертания её укреплений и начал понимать, что это не похоже на привычную варварскую крепость. Их земляные курятники не шли ни в какое сравнение с этим оборонительным сооружением. Сердце Лифаня защемило.
— Что-то тут не так, — пробормотал он. — Это не могут быть амурцы.
Он обернулся на чиновников. Те посматривали на крепость с таким же озабоченным видом, что и сам военачальник. Да и чиновники эти — вчерашние воины, не лучшего, правда, качества, иначе служили бы южнее, но всё же и они понимали, что ситуация с этой крепостью не столь проста. Разглядев же крест на стяге, что реял над крепостью, Лифань всё понял. Это проклятые чужаки из-за моря, что помогают Мин лить пушки!
— Они тут, ну конечно же! — проревел он, делясь своей мыслью с чиновниками из Мукдена. — Эти чужестранцы-христиане.
— Но у них есть пушки, — осторожно заметил один из них. — Они продают их и нам, и китайцам.
Побледнев, Лифань уставился на крепость. А корабли тем временем строем подходили к ней, чтобы выпускать рои стрел, снаряжённых огненным зарядом.
— Если удастся поджечь крепостные постройки, — начал было один из чиновников за спиной, — то…
Слова его потонули в громовых раскатах выстрелов. Та часть крепости, что возвышалась над рекой, окуталась дымом. У варваров, помимо аркебуз, видимо, была и артиллерия. Лифань почувствовал, как у него противно заныло нутро.
Сунгарийская крепость, восточная стена
— Подпускай, подпускай. — Вольский, не отрываясь, смотрел в бинокль на приближающиеся к полуострову корабли.
Он понимал, что они, идущие кильватерной колонной, скоро будут готовы обстрелять крепость из пушек, а может, и выпустить огненные стрелы. Именно так маньчжуры прежде брали городки туземцев. Пушкари уже держали корабли на прицеле, сигнализируя о готовности к стрельбе.
— Целься! С Богом, товарищи. — Ян махнул рукой. — Пли!
Одна за одной рявкнули четыре пушки. Казематы цитадели, несмотря на раскрытые двери, тут же заволокло дымом.
— Есть попадание! — воскликнул Вольский. — Передний тонет, второй горит.
— Столкнулись второй и третий. Заряжай! — Капитан Павлов, находившийся в смотровой башенке цитадели и корректировавший стрельбу, прислал в блокгауз Ваньку, своего посыльного.
— Огонь по готовности! — приказал Вольский. — Они смешались. Будут выгребать к руслу.
Один за одним артиллеристы уничтожили четыре корабля из тех десяти, что пытались подойти к крепости. Снаряды проламывали борта маньчжурских кораблей, вырывали обшивку корпуса, а уж взрываясь внутри, производили настоящее опустошение. Уничтожение речной флотилии не заняло много времени.
Практически одновременно со вторым залпом заговорили винтовки защитников крепости, до сего момента молчавшие. Противник по суше подходил к крепости, будучи уверенным в своей недосягаемости для огня противника. Они даже не догадывались о характеристиках ангарских винтовок, целью которых были плотные боевые порядки приближающихся колоннами врагов. В первую очередь, согласно приказу Матусевича, уничтожались командиры врага, знаменосцы, а также воины, нёсшие лестницы.
Мирослав Гусак, капитан спецназа и командир первой линии обороны, лёжа на позиции, искал в прицел полученной недавно снайперской винтовки свою цель. Особенную. Тратить драгоценные боеприпасы к СВД на обычных воинов ему было никак нельзя. С этим успешно справлялись и стрелки. Ему нужен был командир этой армии. И вскоре он его нашёл — одетый в богато украшенный вышивкой и рисунками халат маньчжур, будто в кошмарном сне, обозревал поле боя, где умирали его воины. Повернувшись в сторону реки, он с ужасом увидел, что половина кораблей горела, а остальные поспешно поворачивали обратно, гребцы работали изо всех сил. Мирослав понимал, что сейчас, с минуты на минуту, этот человек даст сигнал об отступлении. Пора! Сухой щелчок — и пуля ушла. Ещё один патрон пришлось потратить на такого же разряженного, как и первый, маньчжура, что ехал позади него. Третий, видимо слуга, свалился с коня сам и тут же дал стрекача. Дело сделано, и теперь, убрав СВД в чехол, Гусак зарядил ангарку. Выстрел. И воин с аркебузой споткнулся, словно налетев на невидимую стену. Ещё выстрел — и второй уткнулся в траву лицом, выронив своё оружие.