«Камбала» же кроме тюков с сукном привезла и озадачивающие Белова новости. Герцог Курляндии Якоб Кетлер с сожалением констатировал невозможность дальнейшего протектората герцогства над островом и отзывал своих людей, представляющих на Эзеле курляндскую власть, обратно. Как пояснили прибывшие из Митавы представители Кетлера, его сиятельство герцог получил гневное послание из Варшавы, в котором его обвинили в неразумности принятия острова в состав Курляндии. Ян-Казимир не желал осложнять отношения со Шведским королевством раньше срока. И в ответ на послание канцлера Оксеншерны, в котором тот выражал крайнее недоумение получением Курляндией датского острова, который должен был попасть в шведские руки, объяснил это недоразумением, которое уже разрешено, — остров Курляндии более не принадлежит.
Король Речи Посполитой с удивлением узнал о случившемся, но уже постфактум. Как оказалось, уведомление из Митавы пришло в столицу давно, но королю в тот день было недосуг ознакомиться с корреспонденцией. Свою роль сыграли и шведские войска, всё ещё находившиеся поблизости от западных польских границ. Армия Леннарта Торстенсона, которую опасался Ян-Казимир, всё ещё была в Ютландии. Случись что — она, бросив бесплодные попытки попасть на датские острова, двинется на Польшу, а там и московский царь не упустит момента. Кроме того, Романов снова может раззадорить деньгами и оружием проклятых казаков, и тогда держись, Польша! Так что оставалось ждать нужного момента. А он может наступить только после вступления Московии в датско-шведскую войну. Счёт шёл на месяцы, а может, и на недели. Рисковать, имея заключённый с царём Михаилом мир, не стоило. Ян-Казимир и польские магнаты ждали, когда Московия нападёт на Швецию. Едва она, вместе с Данией, начнёт одолевать противника, тогда и Варшава двинет войска, чтобы занять Померанию. Ну а если станут побеждать шведы, побив датчан и принявшись за московитов, то и тут возможно было вновь поживиться Смоленском и Черниговом. А договор с царём тогда не будет стоить и бумаги, на котором он написан. Да и полки европейского строя, которые столь упорно и яростно сражались под Смоленском в ту несчастливую для Речи Посполитой войну, заставляя польских воевод злобно сжимать кулаки, а простых жолнежей — нервно креститься, казались Яну-Казимиру больше надуманной проблемой воевод, пытавшихся оправдать своё поражение. А если они и впрямь хороши, то полякам не следует опаздывать с осадой Риги и Ревеля. Всё зависело от действий московитов.
— Чёрт бы их побрал! — воскликнул тогда король. — Вместе с Кетлером!
Этот своевольник как ни в чём не бывало без разрешения Варшавы схватил вдруг со стола кусок шведского пирога, совершенно не задумываясь о последствиях.
— Так что, герр Брайан, нам нужно получить причитающееся жалованье и отбыть в Митаву, — с лёгким сожалением проговорил Бруно Ренне. — Это приказ герцога.
— Понятно, — пытаясь казаться невозмутимым, отвечал Белов. — А может, вы решите остаться на службе у Ангарского княжества?
— Это было бы великолепно, герр Брайан, — ответил Ренне. — Тем более что и вы мне понравились, и размер выплачиваемого вами жалованья. Но, — Бруно развёл в стороны руки, показывая этим жестом своё сожаление, — все мы подданные Курляндии и нашего герцога, мы должны подчиняться его приказам, иначе и быть не может.
— По всей видимости, остров подвергнется нападению шведов, и на этот раз они не уйдут, пока не обоснуются в замке Аренсбурга, — мрачно проговорил Виллемс, помощник курляндского губернатора, уже бывший военный комендант острова. — Я бы советовал вам отбыть вместе с нами в Митаву и там переждать войну. Если царь Московии всё же вступит в неё, шведы могут лишиться очень многого.
Бруно при этом многозначительно покивал.
— Я Эзель сдавать не собираюсь! — тоном не терпящим возражений воскликнул Белов. — Не для того я здесь. Мы будем оборонять эту землю! Порох и свинец в достатке, сдачи не будет.
— Помоги вам Господь, — выдохнул Бруно.
В течение дня Белов и Кузьмин рассчитали всех курляндцев, которые, не задерживаясь, отбыли в герцогство в тот же день. Не нашедшие места на галиоте отправились через залив на баркасах. Брайан же, не став предаваться отчаянию, принялся с удвоенной энергией заниматься обороной острова. По словам Конрада, если шведы и будут высаживаться на остров, то непременно сделают это, как и в прошлый раз, на северо-востоке Эзеля, либо их галеры придут в бухту Аренсбурга. В связи с этим за счёт эстов были усилены береговые дозоры. С тех пор как Белов щедро наградил рыбака Калева за своевременное сообщение о высадившихся чужаках, простые жители острова — рыбаки и хуторяне — с превеликим удовольствием участвовали в дозорах. А также ангарец отобрал из эстов пару десятков парней покрепче с целью сформировать небольшой отряд милиции. Ведь горожане не были столь ревностны в обучении ратному делу, а уж в бою на них рассчитывать было сложно.
Преданные ребята из бедняков в этом плане выгодно от них отличались. Причём с них же Брайан начал обучение островитян русскому языку. Этим занимался с ними Иван Микулич, а парни Конрада обучали их стрельбе. Эстам выделили два десятка голландских мушкетов, последних из остававшихся стволов в арсенале. Кроме того, Конрад Дильс, пользовавшийся среди своих товарищей непререкаемым авторитетом, в эти дни стал ещё более требовательным к дружине и наёмникам, здорово помогая держать ситуацию на Эзеле под контролем. Остававшаяся на острове тысяча наёмников, состоявшая из немцев, голландцев, поляков и курляндцев, пока дарила ангарцам некоторое чувство защищённости. Всё же и шведы не могли выставить против Эзеля большие силы. Потому у Белова имелись шансы на успешную оборону. Три сотни эзельских немцев и датчан также составляли крепкий отряд из бывалых воинов. На городское ополчение надежд было мало, и поэтому Белов и вовсе не принимал их в расчёт. Зато немцы и датчане были настроены по-боевому, а вести об успехах короля Кристиана в боях с врагом на море только добавляли им боевого задора.
А в конце дня на шпиле башни замка вместо ещё утром висевшего курляндского бело-бордового полотнища появился ангарский стяг. Он чинно развевался на ветру, ознаменовывая собой появление в Европе нового государства — Ангарского княжества. Причём это было государство, уже признанное далеко не последними игроками в большой европейской игре — Датским королевством и Русским царством. Однако признания было мало, ангарцам ещё предстояло доказывать силой своё право на существование. И уже вечером, под самый закат, дружинники доставили в замок немца, который на рыбацком судёнышке вместе с женою и дочерью прибыл из Пернова, чтобы рассказать о более чем тысячном отряде шведов, что прибыл в город из Ревеля. Эти солдаты ожидали прибытия галер, чтобы утвердить шведское право на остров Эзель.
Балтика, Эзель
Июль 1644
Полдень, солнце в зените. По-балтийски ласковое, не жаркое. Пахнет рыбой и накрепко просоленным деревом. Свежий воздух, дувший с моря, приносил в тень листвы поросшего лесом берега комфортную прохладу. С мягким шуршанием наползавший прибой через мгновение отступал назад, что-то шепча рассыпанным на берегу мокрым камешкам. Несколько крикливых чаек пронеслись высоко в небе над деревьями и покинутым ещё вчера хутором, сделав вираж над береговой чертой. После чего птицы устремились к далёкой незримой линии, делящей пополам небесную синь и водную гладь, туда, где белели паруса.