Спустя некоторое время, после замедленной демонстрации и неоднократного повтора основных движений, Фрэнсис уже настолько освоила новые приемы, что в процессе тренировки могла щебетать как обычно, сообщая последние новости двора своему преподавателю.

– Сэр Джеймс Лей женился на семнадцатилетней Элизабет Батлер.

– Насколько я помню, ему около шестидесяти, – поднял бровь Корки, делая очередной выпад.

– Ах! – огорчилась неудачному парированию Фрэнсис. Снова занимая исходную позицию, она поправила: – Шестьдесят восемь. Ботуэлы все еще не вернулись из Италии, как они выносят тамошний климат? Ужасный пожар уничтожил замок графа Энгуса. В Эдинбурге только об этом и болтали, когда я выезжала… Ага! Ты убит!

– Сгорел? – не обращая внимания на торжество своей ученицы, переспросил Корки, заметно побледнев.

– Да, но ведь у него такого добра немало, переберется в другую развалину, подумаешь!.. – легкомысленно успокоила Корки леди.

– Что тебе еще известно об этом деле?

– Да, собственно… Какие-то бродячие актеры, толком не знаю… А что, у тебя с ним дела? – уже более пристально вглядываясь в застывшего Корки, поинтересовалась Фрэнсис.

– Кто-то погиб? – побледнев еще больше, уточнил Корки.

– Не знаю, да, наверное, поскольку весь замок разрушен. Может, кто из слуг пострадал, какая разница? Но ты не ответил… Знаешь, я хотела тебе сказать, вернее, дать совет, – леди, решив что урок закончен, стала стаскивать перчатки, зажав свою шпагу под мышкой, – по поводу твоих связей с северными баронами. Я бы держалась подальше от них, никогда не доверяла католикам.

Глава 21

– Куки, а ты знаешь дорогу? – засомневался Кит, после того как они уже полчаса блуждали в каких-то кустарниках, занесенных снегом.

– Конечно, знаю. Ты разве не понял, что это сад Миллибенксов? Сразу за ним будет главная площадь и улица, на которой больница мамы.

Буря выла и стонала, будто распевая старинные песни. Метель налетала на них со всех сторон, обдувая ледяным ветром и покалывая песчинками белой крупы. Но холодно не было, напротив, дети запыхались и обливались потом под теплыми куртками, так много сил отнимало вытаскивание ног, увязавших на каждом шагу в глубоких сугробах.

– Куки, – подергал за руку Кит.

– Ну, что еще? – Она обернулась к брату.

– Я, кажется, потерял ботинок.

– Как потерял?!

– Ну, так. Он в снегу застрял, когда я ногу вытаскивал. – Он показал на ногу, действительно оставшуюся в одном носке, уже порядочно облепленном комьями снега.

– Что же ты раньше не сказал? – озабоченно оглядываясь назад, спросила Куки, начинавшая жалеть, что они пошли к маме, а не зашли, скажем, к соседям. Досадуя на себя за то, что упустила такой простой и очевидный план, она все еще надеялась, что ботинок где-то рядом. – Давно?

– Давно, – виновато кивнул брат. – Я боялся, что ты будешь ругаться.

– Эх ты, растяпа! Стой здесь, с места не сходи, а я поищу твой ботинок. Мама точно отругает, если ты без ботинка к ней заявишься.

– Только, пожалуйста, побыстрее, миленькая Куки! Мне ужас как холодно.

– Я мигом. Читай алфавит, не успеешь дойти до конца, как я уже вернусь.

Оглядываясь на каждом шагу, Куки двинулась в обратный путь. Довольно быстро одинокая маленькая фигурка брата исчезла из виду, зачеркнутая черными ветками кустов, замазанная серым снегом, стеной падавшим с неба.

Сосредоточенно всматриваясь в следы на снегу, Куки искала потерянный ботинок. Но то ли слишком сильный шел снег, то ли слишком глубоко в сугробе увяз ботинок, она так и не нашла его. Решив, наконец, прекратить поиски, Куки повернула обратно. Однако, дойдя до места, на котором оставила брата, она никого не увидела.

Не веря своим глазам, она села и руками поводила по смятому снегу. Может, заблудилась? Не может быть. Вот яблоня, вот кусты, за которыми стоит дом Миллибенксов. Куда же он делся? Сказала ведь не двигаться, что за противный мальчишка!

– Кристофер! Кристофер, где ты? – сначала негромко позвала Куки. Но ее голос потонул в свисте и визге вьюги.

Девочка бросалась из одной стороны в другую, теперь уже во весь голос выкрикивая имя брата. Ей стало по-настоящему страшно. Куки боялась, что уже никогда не найдет его и эта бурная ночь никогда не кончится и что она, так и не ставшая хорошей девочкой, в наказание будет всегда метаться среди голых деревьев и цепко хватавших за одежду кустов.

Горячие слезы текли по холодному лицу, причиняя такую сильную боль, будто они были расплавленным железом, а не соленой водой. Ноги уже безнадежно промокли, но, только подумав, что придется все рассказать маме, Куки разражалась новым приступом рыданий и продолжала кружить на одном и том же месте.

В конце концов, она повернула домой в последней безумной надежде, что брат каким-то чудом проскочил мимо нее и самостоятельно вернулся домой. Отчаянно рисуя себе картины, что он сидит сейчас в теплом доме на старенькой Бабушке и дожидается Куки, она едва не увидела все это взаправду.

Споткнувшись, оттого что не смотрела под ноги в стремлении поскорее увидеть свой дом, Куки растянулась и уткнулась лицом в ботинок брата. Вскочив на ноги и прижав к груди ботинок, полный снега, Куки, уже совсем поверившая в счастливый исход, бросилась к дому бегом.

Из-за угла на нее хлынул поток желтого света – фары автомобиля.

– Куки, что ты здесь делаешь? Почему ты вообще вышла из дома? – Мать, оставив дверцу машины открытой, подскочила к дочери. – Немедленно домой, куда смотрит Бэби?

– Мамочка, Бэби не пришла, – начала было жаловаться сквозь всхлипы Куки. – И свет выключился.

– Как не пришла? – рассердилась мама – Свет выключили во всем городе. Авария на станции из-за шторма. Но зачем ты вышла наружу, и как ты могла оставить брата дома одного?

Схватив за руку Куки, она потащила упиравшуюся дочь в дом. Куки рыдала в голос, заранее ужасаясь тому мгновению, когда мама поймет, что Кит вовсе не дома. Остановившись у крыльца, Куки бросилась на снег и закричала:

– Он не дома, мама! Я его потеряла.

Одним движением подняв Куки на ноги, мать стала трясти ее, крепко держа за плечи:

– Что ты такое говоришь, где потеряла?

– Не знаю! Около дома Миллибенксов. Я стала искать ботинок, а он ушел…

– Мерзкая ты девчонка! – От звонкой пощечины с головы Куки скатилась шапка с веселым помпоном. Ботинок брата, который она крепко сжимала в застывших от холода руках, помешал схватиться за горящую щеку.

– Пойдем. – Упиравшуюся Куки потащили за шиворот к машине.

Все остальное Куки помнила как один большой размытый кусок жизни, чужой, а вовсе не своей. Это не ее привезли к соседям. Это не она слушала встревоженные переговоры матери с мистером Эндрюсом, поспешно одевавшимся и дающим инструкции маме, которая торопливо набирала номер полиции по телефону.