Ударами мечей плашмя и толчками щитов солдаты согнали мужчин в центр площади. Когда толпа уплотнилась, они, по команде сотника, навалились щитами со всех сторон, спрессовав людей вплотную друг к другу. Потом солдаты отступили на два шага и застыли, расставив ноги: на левых руках прямоугольные выгнутые щиты от плеч до колен, в правых – пехотные мечи с короткими клинками. Голени у всех прикрыты поножами, на головах железные шлемы с гребнями – олицетворение нерушимой силы ремтийского оружия.
Мерно топая сапогами, подошла вторая сотня и распределилась по кругу, образовав вторую цепь вокруг толпы в двух шагах от первой. Солдаты повернулись «кругом» и застыли, рассматривая пеструю массу детей и женщин, заполнившую выходящие на площадь просветы между домами.
Полковник – широкоплечий коренастый ремтиец лет 45 – 50 – дождался, когда десяток личной охраны выстроится за его спиной, снял шлем и устало вытер лысеющую голову. Потом он водрузил шлем на место, сложил на груди короткие мощные руки и стал прохаживаться взад-вперед, поглядывая то на толпу за оцеплением, то на троих людей, стоящих чуть в стороне под охраной нескольких солдат. Это были Лавеп, мужчина, назвавшийся вчера его учеником, и молодой незнакомый ирев.
– Ну что? С кого начнем?
Ему, разумеется, никто не ответил, и он продолжал расхаживать и говорить сам:
– Итак, господа иревы, слышал я, будто ждете вы масэаха – Мессию, значит… Меня все понимают? – перебил он сам себя. – Переводчики могут говорить, но чтоб тихо! Так вот, уроды: считайте, что дождались. Я вам устрою и суд Божий, и конец света – все в одной кружке! М-м-да-а… Короче: которые тут бандиты – шаг вперед!
Люди замерли.
– Не хотите? Ладно…
Полковник прошелся еще пару раз перед молчащей толпой.
– Значит, так, господа иревы: вчера вечером на южной дороге зверски убиты шестеро ремтийцев – мирные жители, добрые налогоплательщики. От вашей деревни это совсем недалеко. Мне говорят, что здесь все местные, кроме вот этих троих, – правильно? Я надеюсь (всей душой надеюсь!), что вы не станете утверждать, будто шестерых вооруженных бывших солдат имперской армии убил вот этот парень или дед со своей клюкой? Да-да: избил их своей палкой и зарезал! Ну-ка, дай сюда! – Он выхватил из рук старика посох, сломал его об колено и вернул расщепленные обломки. – Держи!
Толпа не реагировала, и полковник продолжал:
– Как человек добрый и мягкий, предлагаю вам добровольно выдать убийц, а также всех имеющихся в наличии бандитов. Если, конечно, вы хотите поскорее вернуться к мирному труду на благо великого Ремта. Считаю до десяти – вам хватит?
Он обернулся к солдатам охраны и кивнул. Десятник негромко скомандовал, первый солдат в шеренге поднял свой длинный кавалерийский меч и брякнул им плашмя по щиту: раз! Короткая пауза, и второй: два! Еще одна пауза, и следующий: три!..
– Та-а-ак! Не хотите, значит? Ладно… – угрожающе произнес полковник, дослушав счет. – Господа иревы, вы ведь понимаете, что, при всей моей доброте, закон полувоенного времени обязывает меня произвести расследование на месте? Понимаете? Тогда приступим! Кто у нас здесь совет старейшин? Их тут должно быть пятеро… – широкий приглашающий жест. – Прошу, господа старейшины!
Плотно стиснутая толпа зашевелилась, пришла в движение, послышались протестующие возгласы.
– Ну-ну, – снисходительно ухмыльнулся полковник и кивнул. Сотник отдал команду, и солдаты внутреннего кольца недружно брякнули мечами о щиты. Гомон в толпе затих, и вперед протиснулись два старика, за ними вышли еще трое. Оказавшись на открытом пространстве, они испуганно озирались и инстинктивно жались друг к другу.
– Ага, вот они, наши старые друзья! Разве я вам не говорил (еще в том году!), что так жить нельзя? У вас недоимок по налогам столько, что их не покрыть, даже если продать всю вашу деревню! Говорил? М-да-а… А теперь, значит, еще и бунтовать вздумали? Бандитов прячете, мирных жителей убиваете? Ну-ка, быстренько сказали и пальцем показали: кто? Не слышу!!
– Эт-то не мы, господин!… М-м-мы не… мы не знаем!
– Не знаете?! Вы тут ни при чем?! О, разумеется, конечно, само собой! Это ваш злобный бог покарал добрых ремтийцев, да? Ладно… Кто первый? Вот ты! – И, обернувшись к десятнику охраны: – Чтобы все видели!
Двое солдат закинули щиты за спину и вместе с десятником подошли к старикам. Ловко ухватив крайнего за одежду, они оттащили его на свободное пространство перед толпой. Заломив ему руки за спину, поставили старика на колени. Десятник поднял меч и замер в позе готовности. В толпе за внешним оцеплением послышались женские голоса, стенания, кто-то завыл в голос…
– Тихо!! Тихо, я сказал! Всем известна моя доброта! Не так ли? Я не буду устраивать вам бичевание, не буду ни жечь, ни варить живьем! Мы же, в конце концов, солдаты, а не палачи… – Полковник поднял над головой руку. – Последний раз спрашиваю: КТО? – Пауза. – Ну, как хотите…
Он опустил руку, и десятник небрежно взмахнул мечом. Голова не полностью отделилась от туловища, солдаты освободили руки, и старик завалился набок, дергая ногами и заливая землю кровью. Тряпичная повязка слетела, и стала видна выстриженная в седых волосах полоса – от лба до затылка.
– Та-а-ак… – Полковник подошел и пнул офицерским сапогом полуотрубленную голову. Посмотрел на замершую толпу: – Та-а-ак! Бандитская метка! Ин-те-ресное дело, а?
На той стороне площади, где женщины плотно забили пространство между стенами домов, раздались вопли. Полковник поморщился, и пехотный сотник с тремя солдатами рысью устремился туда. Крики затихли.
– Это становится забавным, господа иревы. Не так ли? Следующий!
Процедура казни повторилась еще дважды. И оба старика несли тот же знак – полоса на голове.
Лицо полковника покраснело, белки глаз налились кровью – он явно впадал в бешенство, но пока еще сдерживал себя:
– Следующий!! – Рука поднята вверх. Пока солдаты тащили и ставили на колени очередную жертву, командир охраны подошел и, склонив голову (он был значительно выше ростом), что-то негромко сказал. Полковник опустил руку:
– Ты так думаешь? Сейчас проверим. Действуй!
Несколько негромких команд, и солдаты внутреннего оцепления, сделав два шага вперед и подняв щиты на уровень глаз, опять навалились на толпу. Они давили и стискивали людей, пока их щиты не начали касаться краями друг друга, образовав почти непрерывное кольцо.
Дождавшись, когда маневр будет закончен, командир охраны подошел к толпе. Он поднял меч и, дотянувшись окровавленным клинком через плечо солдата, сдернул повязку с головы ближайшего ирева. Человек закричал, забился, пытаясь освободить стиснутые соседями руки и прикрыть голову. Командир сбил еще одну повязку, и еще… Люди бились, кричали, и солдаты уже с трудом удерживали их.
Наконец охранник отошел. Солдаты, работая щитами и клинками мечей плашмя, с трудом восстановили порядок.