— Как ты думаешь, вождь мне поверил?
— Вряд ли… Скорее всего, ты его просто ошарашил. Он же явно не дурак, и из твоей абракадабры сделал простой практический вывод: от нас нужно отделаться, и побыстрее. Собственно говоря, это и требовалось получить в итоге, но… Точнее — тут даже два «но»!
— Это какие же?
— Ты, конечно, хорошо поработал с пленными Оленями, но вполне мог допустить какую-нибудь мелкую ошибочку — совсем маленькую неточность в их языке знаков и жестов, которая для тебя незаметна, а для них кричит криком. Постороннему предусмотреть все невозможно — с этим надо родиться и вырасти.
— Что ты имеешь в виду? — забеспокоился Николай.
— Да все, что угодно! Это может быть порядок или ширина полос на лице, или, скажем, перышки на макушке: три белых перышка — это хорошо, а если одно из них желтенькое — это еще лучше или совсем наоборот? Вот такая мелочь может превратить супергероя в деревенского придурка или изгоя, а ты об этом и не узнаешь. Если бы Олени не были так напуганы, они вполне могли на допросе подложить нам такую информационную мину, и — все!
— А второе «но»?
— Ты, Коля, представь себя на месте этого вождя. Возьми на себя мысленно его заботы и интересы, но откинь свои извращенные представления о добре и зле. Перед тобой два не очень понятных чужака, за которыми то ли кто-то есть, то ли нет. Что делать? Я бы, на его месте, поступил с нами так, чтобы потом иметь наибольшую свободу действий. Ты уже понял, как?
— Нет еще.
— Странно. По-моему, нас надо проводить до границы своих владений. Причем не просто до границы, а до границы с недружественным или хотя бы нейтральным племенем. И там тихо зарезать, спрятав следы. Если потом Разящей Стреле придется иметь дело с нашими друзьями, он перед ними будет чист а перед врагами — тем более. В общем, простенько и со вкусом!
— Ты хочешь сказать, что нас попытаются убить?!
— Я просто не вижу веских причин, чтобы не сделать этого, — пожал плечами Женька.
— И ты так спокойно сидишь, жуешь деревяшку, которая притворяется вяленым мясом, и рассуждаешь?!
— А почему нет? Делать ничего не надо, плыви себе и плыви. Нас везут и даже грести не заставляют! Смотри, какие вокруг погоды и природы!
Они плыли уже третий день, и после двух вполне благополучных ночевок Николай почти успокоился и наконец поддался незатейливой магии пути.
В середине дня температура здесь поднимается, наверное, выше двадцати градусов, высокая облачность то наползает, то рассасывается, ветер слабый. Русло постоянно поворачивает, и, если брать по прямой линии, вряд ли лодки продвигаются вперед быстрее пешехода. Местность вокруг равнинная, по берегам сплошные заросли каких-то высоких кустов типа ольхи. Впрочем, местами попадаются деревья, похожие на чизении и тополя. Никакой цивилизацией тут и не пахнет, но нельзя сказать, что нетронутая природа так и кишит жизнью: плеснет крупная рыба, пролетят птицы, мелькнет какой-нибудь зверь на берегу — север есть север… Странно другое: почему он, Николай Васильевич Турин, так хорошо и спокойно (по большому счету!) чувствует себя здесь? Ему уже много лет, и, работая в геологии, он еще в молодости до отвала наелся первобытной романтики. А вот поди ж ты! Цели сомнительны, перспективы туманны, а его все несет и несет… Мало того, что забрался в невероятную глухомань, так еще и в глухомань параллельного мира! И при этом лезет все глубже и глубже!
А вся эта история с амулетом? Просто детский сад какой-то! Разве так заказы оформляются? Ни сметы, ни сроков, ни четких взаимных обязательств — вообще ничего конкретного! Деньги, правда, получены вполне реальные… Но, став покойником, ими воспользоваться трудно. «Почему же мы так легко на это пошли? Ведь практически не сопротивлялись, не торговались… Прямо, как говорится, бес попутал! Или это точный расчет наших работодателей — предложить людям то, чем они и сами не прочь заняться? Вот Женьке, например, явно не сиделось в мирном и освоенном пространстве».
— Слушай, Женя, а почему ты так обрадовался возможности смотаться из нашей реальности? Кажется, приключений тебе и там хватало.
— Ну, как сказать… У вас же цивилизация, народу полно… Со всеми вытекающими последствиями.
— Тебе было тесно и душно?
— Дело не в этом. Помнишь, посредник сказал, что по натуре я воин, а не солдат. Вот у нас в Поселке все полноценные мужчины были такими, и здесь у всяких Оленей-Бизонов — то же самое. А в твоем Мире воинов нет вообще.
— Это как же?
— А вот так! Ты представляешь разницу между воином и солдатом?
— Смутно…
— По-моему, она очень четкая: воин — это тот, КТО воюет, а солдат — это тот, КЕМ воюют! Понимаешь?
— Почти. Воины в твоем понимании у нас все-таки есть: генералы, маршалы…
— И президент — главный из них? Может быть, это и так, но все остальные — солдаты. Сколько бы ни показывали по телевизору всяких суперменов, все они действуют или по приказу, или, по сути, являются разбойниками, которые нарушают ваши законы. У меня барьер, психологическая несовместимость с вашей цивилизацией: защищать надо себя и своих друзей, а все остальное может идти сам знаешь куда.
— М-да… А тебе не кажется, Женя, что наши друзья-Бизоны последнюю пару часов ведут себя как-то странно? — спросил Николай, всей душой надеясь на отрицательный ответ. — Ведь они, похоже, переговариваются жестами, только это почти незаметно.
— Они и стараются, чтобы было незаметно, — улыбнулся напарник. — И не надо их так откровенно рассматривать, мы просто беззаботно болтаем на непонятном для них языке. Хочешь еще о моей, так сказать, несовместимости с твоим миром? Тогда слушай и смотри на меня. За Бизонами следи боковым зрением и не делай озабоченное лицо.
Это было уже давно — я тогда еще не перестал удивляться вашей жизни. Иду как-то вечером по микрорайону. Подкатывают ребята — человек пять. Мне и сейчас в вашем мире на глаз дают лет шестнадцать-семнадцать, а тогда я, наверное, лет на тринадцать-четырнадцать выглядел. А эти явно старше, крупнее и сильнее, конечно. Ты, наверное, представляешь, как такие наезды происходят: скучно ребятам, гормоны в крови бродят… Я на них смотрю и понять не могу: здоровые парни, а прицепились к пацану-задохлику. Зачем? У нас в Поселке обидеть слабого — это не грех, но и не подвиг же! Тут нечем хвастаться, хотя никто и не осудит. А эти глумятся, друг перед другом выпендриваются: то да се, мол, деньги давай! Была у меня с собой какая-то мелочь, даю и смотрю, что будет. А ничего: деньги забрали и дальше наезжают — бить, значит, хотят! Я бы, может, и дернул бы стометровку от них, как ты советовал, но мне интересно стало. Выбираю среди них главного (здоровый, гад!) и слегка ему пару раз по корпусу — по лицу бить не стал, уж больно прыщей много. Потом выкручиваю руку за спину и спрашиваю: «Ты зачем это?» И почти взрослый парень начинает скулить: «Дяденька, прости засранца! Я больше не буду!» Ну, ладно, отпускаю — все равно, думаю, он уже в дерьме. И, в качестве благодарности, чуть не получаю бутылкой по голове! Я много твоих лекций прослушал на эту тему, но отказываюсь понимать, почему мне нельзя укладывать таких мальчиков на асфальт с летальными повреждениями? Чтобы они, подонки, взрослыми не стали, чтобы детей таких же не нарожали! Точнее, я не понимаю, почему ты мне это запрещаешь? Как будто не знаешь, что в тюрьму я не пойду ни под каким видом, а жить до старости никому обещаний не давал.