Рублевский понимающе наклонил голову и спросил:
— А генерацию вектора воздействия вы осуществляете?
— Как я уже говорил, на уровне личности.
— Звуковая вибрация?
— Совершенно верно. Набор звуков индивидуальный.
— Сколько приборов?
— Шесть человек.
— Маловато. Как далеко вы продвинулись в области воздействия на карму?
Николай Иванович смущенно улыбнулся.
— Проведено успешно четыре эксперимента. Люди, подвергшиеся псикоррекции, заняли соответствующие должности в правительстве и в крупных финансовых структурах.
— Это все?
— Пока все. Мы не торопим события. Наша программа рассчитана на двадцать лет.
— Увы, уважаемый Николай Иванович, — сказал «монстр», пристально глядя в глаза собеседнику, — таким временем я не располагаю. Серьезно нарушен психоэнергетический баланс общества. Дисбаланс развивается быстрыми темпами и уже воздействует на природу. В России идет эпидемия некой психической болезни, затронувшей самые глубины подсознания. Фактически уже больше половины населения превращены в человекообразных обезьян, выполняющих подсознательно вложенные в них рутинные функции в производственных, общественных и политических процессах. Эпидемия каждый день поражает новых людей в геометрической прогрессии. Более того, она распространяется на другие страны. Времени на терапевтическое лечение нет. Придется действовать с помощью социально-политического ножа, так сказать. Итак, что от вас требуется в первую очередь. — Он начал загибать пальцы. — Во-первых, мне необходимы восемь человек пониженной сенсативности и с повышенным самовнушением, которые будут контактировать только со мной. Во-вторых, мне нужно изолированное от звуков и желательно от света, помещение, в которое необходимо закрыть доступ всем, кроме меня. Люди, подобранные вами, будут иметь туда доступ, но только в моем присутствии. В-третьих, необходимо уже сейчас начать подготовку суггесторов для проведения предвыборной кампании в 2000 году. Вы будете готовить их по методике, которую я вам дам. В-четвертых, нужно будет подобрать человек пять, владеющих пером, для написания псевдохудожественных произведений, типа вашей «Бездны». Профессиональные писатели исключаются. Эти произведения будут корректироваться мной и выбрасываться в массы. Позаботьтесь о механизме. В-пятых, необходимо подобрать кандидатуру на роль президента. В ближайшее время представьте мне фотографии, желательно свежие, трех-четырех кандидатов. Как у вас с финансами?
— Кое-какие средства имеются, но на президентскую кампанию, разумеется, средств нет, — сказал Бардин, понимая, что «монстр» также не располагает финансовыми средствами.
— Средства у вас появятся, и, я думаю, скоро. Свою научную работу продолжайте. Вы идете в правильном направлении. Но на мою поддержку в этой области не рассчитывайте.
— Андрей Иванович, — спросил Бардин поколебавшись, — то, что вы сейчас сказали относительно психического заболевания нам известно. Но…
— Не сомневаюсь, — улыбнулся Рублевский, — но вы не имеете системы измерения псипараметров, а следовательно, не можете ни просчитать ситуацию на сегодняшний день, ни подсчитать величину ускорения процесса, а как итог, не способны спрогнозировать поведение социума и отдельных личностей, влияющих на все процессы.
— Именно о личностях я и хотел у вас спросить. Вы их знаете?
— На уровне индивидуальных псиполей.
— Нам необходимо найти их?
— Найти и уничтожить, дорогой Николай Иванович. В противном случае Баланс будет все время подвергаться сбоям.
— Далеко зашли их возможности? — деловито спросил Кардинал.
— Посмотрите вокруг.
— Далеко, — задумчиво протянул Бардин. — Вы знаете, когда мы пришли к выводу о наличии эпидемии, самым сложным было решить, что это: стихийный процесс или целенаправленное воздействие человека.
— И к какому же выводу вы пришли?
— К интересному. Во-первых, нам было ясно, что начало процессу положили люди. Во-вторых, что процесс постепенно вышел из-под их контроля. И самое важное, это то, что они этого не поняли и продолжают воздействие.
Рублевский кивнул головой и задумчиво сказал:
— Найти их будет трудно. Очень трудно.
Армию захлестывает именно уголовная преступность. В прошлом году общеуголовные преступления увеличились на 43 %. Взяточничество выросло на 73 %, а за два месяца этого года показатель по взяткам скакнул аж в два раза. Настораживает и всплеск офицерской преступности. В 1998 году она увеличилась на 40,5 %, а за два месяца 99-го — в 2,5 раза.
М.Кислицин, военный прокурор Московского военного округа.
Сегодня, № 97, 1999 г.
* * *
— Давай, ваши благородия! Если до двух управитесь, по пять бутылок водки к зарплате в качестве премиальных, — контролер, которого звали Валера, а за глаза величали Хорьком, сунул в карман пейджер и направился к только что прибывшему товарняку.
Десяток мужиков средних лет с приличной внешностью, но в потрепанной ханыжной одежде побросали сигареты и послушно направились за ним. Их лица не выразили восторга от перспективы премии. Через пять минут уже вовсю кипела работа. Ящики с водкой аккуратно грузились на электрокары и убывали в неизвестном направлении. Живая цепочка действовала быстро, но без излишней спешки. Мужики работали слаженно. Каждый на своем месте делал свое дело, и через два часа работа уже близилась к концу. К Хорьку сзади подошел молодой человек с дегенеративной внешностью и толстой золотой цепочкой на шее и хлопнул «десятника» по спине:
— Порядок, — не оборачиваясь, кинул Хорек, — Грузчики на конвейере. Свое дело знают.
«Грузчиками» в депо называли бригаду из десяти кадровых офицеров Главного разведывательного управления Генерального штаба, сокращенно ГРУ. Получая мизерную зарплату раз в три месяца, офицеры, дабы семьи не сдохли с голоду, по ночам разгружали товарняки на Курском вокзале, а после разгрузки успевали часика два поспать, прежде чем отправиться на службу. Работодатели относились к ним с уважением, ценили их за старательность и организованность и старались поставить на разгрузку с таким расчетом, чтобы «грузчики» успевали добраться до дома не позднее четырех часов утра.
В эту ночь, разгрузив два вагона с водкой и получив причитавшийся им денежный гонорар в размере пятисот рублей плюс премию в пять бутылок фальшивой «Смирновской», офицеры не разбежались по домам как обычно; а расположились на скамье в скверике неподалеку от вокзала. Вареная колбаса, нарезанная толстыми ломтями, и куски черного хлеба были разложены на газетке. Бумажные стаканчики выстроились в ряд. Офицеры никогда не пили «из горла», как лучшие представители рабочего класса. Забулькала водка. Мужики подняли стаканы.
— Помянем, — хриплым голосом сказал один. Опрокинули, не чокаясь.