Она молча кивнула.
— Не высовывайся только, ладно?
Снова безмолвный кивок.
— Ну, с Богом, — пробормотал неверующий Андрей и толкнул станину вперед. Надавил на спуск.
Пулемет в его руках затрясся, забился, выплевывая раскаленные кусочки свинца, которые крушили и рвали и живое, и мертвое. Ярость и энергия, зарождающаяся в покрытом ребристым кожухом стволе, передалась Андрею.
— Нате, сволочи! — заорал он. — Получайте! Жрите!
Вражеские пули застучали в бронещит, завизжали рикошеты.
— Вот вам, твари!
Рявкнула пушка с бронепоезда, но снаряд ушел выше. Все-таки боялись попасть по своим.
— Иду к Максиму я, там ждут меня друзья! — заорал он во все горло, поливая склон свинцом.
Катя, сузив глаза и сжав зубы так, что на щеках затвердели каменные желваки, подавала ленту. Последний патрон стукнул по краю цинки. Андрей выбросил пустую коробку за край, подтянул другую. Вставил ленту в приемник, подал рукоятку вперед, чувствуя, как железные зубцы внутри пулемета захватывают патрон.
— Ну, твари белоштанные, щас вы у меня…
Несколько выстрелов раздались совсем близко, пули просвистели у виска. Андрей развернул ствол в ту сторону и щедро оросил склон свинцом.
С другой стороны в пулеметное гнездо упала граната, шипя химическим запалом. Андрей бросился к Кате оттолкнуть — закрыть своим телом. Голова его закружилась, разноцветные пятна перед глазами слились в безумную палитру, перетекая друг в друга. Раздалось тонкое, надрывное пение флейт, переходящее в ультразвук.
* * *
…Зажглась голубая точка. Она стала разрастаться, наливаясь светом, и лопнула с яркой вспышкой, оставив на белоснежном пластике скрюченного человека в собачьей шубе с вырванным клочьями мехом, драных галифе и новеньких унтах. Царапая пол ногтями, он попытался подняться, но не смог — упал, сочно приложившись скулой к пластику.
Невидимая дверь отъехала в сторону, и в комнату вбежали два человека в белых халатах и респираторах, — а говорили, что микробы не проникают. Один, тот, что покрупнее, перевернул Андрея на спину, ловко закатал рукав. Другой достал из брезентового пенала полупрозрачный приборчик с мутной жидкостью в капсуле, поднес к предплечью.
Андрей разлепил глаза, ударил доктора по руке, вырвался из цепких объятий санитара. Вскочил, обшаривая комнату безумными глазами, будто видел в первый раз. Схватил поднявшегося санитара за ворот, тряхнул. Заорал ему прямо в лицо:
— Обратно меня отправьте!
— Тихо, тихо, успокойтесь, — стал увещевать его санитар глухим сквозь респиратор голосом.
— Обратно меня отправьте.
Доктор подкрался сзади, коснулся предплечья прибором, мутной жидкости в нем убавилось вполовину. Андрей толкнул санитара и с размаху врезал доктору по скуле. Тот отлетел в угол. Санитар кинулся на Андрея, хотел поймать в регбийный захват, но, получив локтем в солнечное сплетение, хрюкнул и опустился на пол, выкатив глаза.
Дверь отворилась, в комнату вбежал Валентин, повис у друга на плечах.
— Андрюха, стой! Прекрати. — Он увернулся от летящего в лицо кулака. — Это я. Посмотри на меня. Ну?
— Валька? — выдохнул Андрей вяло — успокоительное начало действовать, стремительно топя его в бездне апатии.
— Да, все нормально. Ты вернулся. Успокойся. Нормально все.
— Да ни хрена не нормально, мне обратно надо. Пусти.
Андрей вырвался, шагнул по направлению к двери. Ноги его запнулись одна за другую. Он бы упал, если бы не руки Валентина и подоспевшего санитара.
Вдвоем они вынесли тело в коридор, завернули за угол и занесли в небольшую гробообразную палату. Сдернули с кровати белье и положили прямо в одежде на панцирную сетку.
— Может, его привязать? — поинтересовался Валентин.
— Не надо, — ответил доктор, не поднимая маски. — Средство сильное, отходит долго. Когда он в себя придет, будет как младенец, потом разгуляется.
Дверь за ними захлопнулась.
* * *
Ему снилось, что он сидит в окопе. Рядом падает граната, он шарит по заваленному теплыми гильзами дну, чтоб найти ее и выкинуть обратно, и никак не может найти, а часы «Патек Филипп» с прозрачным циферблатом на полнеба отсчитывают бесконечно длинные секунды. Невыносимо чесалась грудь. Он поскреб пальцами и вздрогнул, ощутив под ними жесткие, густые волосы. И вспомнил.
Сон разом слетел с него. Андрей вскочил, бросился к двери, но ватные ноги подогнулись в коленях. Чтобы не упасть, ему пришлось снова опуститься на кровать. С трудом стащил воняющую паленой псиной шубу, в которой сильно вспотел. Расстегнул гимнастерку, стянул унты, сморщившись от тяжелого духа, идущего от портянок. Хотел надеть обратно, наклонился, но закружилась голова. Плюнул, запихал вонючие портянки в не менее вонючие голенища. Чутко прислушиваясь к ощущениям в ногах, поднялся, чувствуя, как линолеум приятно холодит пятки. Поковылял к двери, сам удивляясь своей немощности — тело двигалось медленно, будто в густом сиропе. А мозг его кипел, рвался наружу, требовал вернуться назад, попытаться спасти Катю.
Наконец он добрался до двери, взялся за ручку, но та провернулась в руке помимо его воли, выскользнула из потной ладони. Андрей качнулся и чуть не упал, но его опять подхватили, посадили на кровать без белья. Он поднял глаза и с натугой разглядел давешнего доктора с наливающимся синевой «фонарем» под глазом, санитара, старающегося держаться от него подальше, проводника Серегу, Валентинова папу со съехавшим набок галстуком и еще пару неизвестных человек. Валентин маячил в коридоре, не переступая порога, и глупо улыбался своей волчьей улыбкой. На его растерянном лице она выглядела как вставная челюсть вампира из кооперативного прошлого.
— Отправьте меня обратно, — Андрей с трудом разлепил непослушные губы.
— Мы не можем так сразу, нужно, чтобы… — начал было доктор сквозь респиратор.
— Отправьте, говорю. Я новый тур заказываю. У меня в шкафчике, в кармане пиджака, визитка нашего коммерческого директора. Позвоните. Валя, — он нашарил друга глазами, — ты ж знаешь Федоровича, пусть выставят счет на контору, чтоб быстро оплатил. Реквизиты даст.
— Не надо тебе новый. У тебя от старого еще двенадцать часов осталось, — пискнул от дверей Валентин.
Отец неодобрительно посмотрел на него и повернулся к Андрею:
— Да, осталось. В принципе вы можете отправиться хоть сейчас, только нужно заполнить анкету, чтобы мы могли подобрать реквизит и выбрать точку. Или по старым координатам?
— Нет, не по старым, можно высадить меня в точке, с которой я вернулся?
— Ну… С определенной погрешностью… — протянул папаша.
— На сколько?
— Не надо тебе в последнюю точку. Бесполезно это, — вновь подал голос Валентин. — Да и опасно к тому же.