Так они проболтали часа полтора, а затем долго бродили по ночному городу. Сандра, то ли подчиняясь профессиональной привычке, то ли просто, чтобы сделать приятное человеку, впервые приехавшему в ее родной город, выступала в роли гида, рассказывая новому знакомому об истории того или иного палаццо. Часа в два ночи они подошли к дому с двориком, в котором был разбит мини-сад, и Сандра сказала: «Здесь я живу. Вы найдете дорогу в отель?» — «Вообще-то вряд ли, — смущенно сказал Артемьев, — я в Венеции всего несколько часов. И это мой первый визит. А ваш город напоминает лабиринт». — «Ну что ж. Придется вас приютить на ночь. Не возвращаться же нам назад».
«Прего, сеньор русский турист, завтрак накрыт на террасе». Он открыл глаза и потянулся. Проснулся он давно, поскольку еще не перестроился на европейское время. Но лежать на мягкой постели, отрешившись от всего, что свалилось на него в последнее время, было таким блаженством, что он старался продлить его как можно дольше. «Может, бросить все к чертовой матери и затаиться где-нибудь в Черногории? Ведь мне уже сорок один год. Лучшее время позади. Купить домик. Наняться охранником в какой-нибудь ресторан», — подумал он. Первоначальный план заключался в том, чтобы найти тех, кто использовал его втемную, и представить Курзанову доказательства своей невиновности. Но события минувшей ночи все изменили. Впервые за долгие годы он не удовлетворял естественную потребность с представительницей древнейшей профессии, а занимался любовью с обычной женщиной, для которой он был мужчиной, а не клиентом.
Приняв холодный душ (многолетняя привычка), он вышел на террасу, где Сандра сидела за столом, покрытым белой скатертью. Яичница с ветчиной, бутерброд с сыром и чашка крепкого кофе — впервые за долгое время Артемьев жил нормальной жизнью.
— Какой план на сегодня у русского сеньора? — спросила Сандра. — Могу подсказать несколько музеев, которые стоит посетить.
— Вы согласны быть гидом, прекрасная итальянка? — весело ответил он вопросом на вопрос.
— Увы, — с улыбкой отвечала она, — через несколько часов прекрасная итальянка улетает в Вену. Отдых закончился. Спасибо за незабываемую ночь. С момента смерти мужа вы мой первый мужчина, сеньор русский турист.
Расспрашивать о покойном муже было бы бестактно, но Артемьев поймал себя на мысли, что ничего не знает о женщине, с которой провел ночь.
— У тебя много родственников? Родители живы?
— Мама умерла, когда мне было четыре года, — ответила она, отхлебнув кофе. — Меня воспитывал отец. Он погиб два года назад.
— Автомобильная катастрофа? — участливо спросил Артемьев.
— Нет, его застрелили в Милане. Он был комиссаром полиции. Газеты много писали об этом. Он вскрыл какие-то махинации крупных фирм и правительственных чиновников.
— Прости.
— Ничего страшного. Я уже успокоилась. Так какой у тебя план? Я оставлю тебе ключ. Можешь пожить здесь. Это лучше, чем в отеле. Интересней для иностранца. И вообще, мне будет приятно знать, что ты приезжаешь сюда. Пусть и в мое отсутствие. Только не привози женщин.
— Ты же ничего обо мне не знаешь.
— Я хорошо разбираюсь в людях. Ты не можешь быть плохим человеком.
— Сегодня я собирался арендовать машину и отправиться в Триест.
— Красивый город.
— Я не буду там останавливаться. Мне нужно в Чивидали-дель-Фриули.
Она удивленно подняла брови.
— Маленький городок. Почти деревня. Там нет ничего интересного.
— Там есть мост, на который мне хотелось бы взглянуть.
— Ты что, архитектор? Что за мост.
— Он называется мостом Дьявола.
— В Венеции тоже есть мост Дьявола. Но он совсем маленький. Обычный венецианский мостик.
Артемьева прошиб холодный пот. Судьба явно хотела, чтобы он распутал историю с невыполненным заказом. Ну, да. Если здесь есть мост Дьявола, то это именно тот мост, о котором сказал Тауберг. Розы! Ну конечно. Так просто. Розы индусы продают на площади.
— Алло, Серджо! Что, как это по-русски, повергло тебя в глубокую задумчивость?
— Ничего, — очнулся он, — а где этот мост?
— Рядом с твоим отелем. Предпоследний мост, если идешь к палаццо Лиассиди со стороны Сан-Марко.
Через полчаса Артемьев проводил Сандру до стоянки такси на набережной Сан-Марко. На прощанье вместо поцелуя она сунула ему в руку свою визитку. «Будешь в Вене, звони». Он стоял на причале до тех пор, пока катер, увозящий ее, не скрылся из виду. Все пролетело, как один миг.
В отеле портье вручил ему ключ и с улыбкой спросил: «Всю ночь любовались городом, сэр?». — «Нет. Я ночевал на Мурано. У меня там друзья», — соврал Артемьев. Поднявшись в номер, он не торопясь побрился, а затем достал из бумажника визитку. Сандра Чинетти. Чинетти, Чинетти… Фамилия показалась ему знакомой. То, что их пути перекрещивались в прошлом, отпадало. Но мозг явно фиксировал фамилию. Улегшись, не снимая ботинок, на кровать, он принялся вспоминать в деталях две свои командировки в Италию. В Палермо все было просто. Его встретил человек, говоривший на английском, объяснил все детали, включая запасные пути отхода. Человек представился как Марко. Фамилию он не назвал. Он же подобрал лестницу, которую Артемьев сбросил вниз, когда забрался в свой номер. И он же рано утром отвез его в порт и посадил на лайнер, отправлявшийся в Марсель, откуда «командировочный» должен был вылететь в Московию. Нет. В Палермо он фамилию Чинетти слышать не мог. Милан? Возможно. Там два итальянца, помогавшие ему, называли свои фамилии, но ни один из них по возрасту не годился Сандре в отцы. Напрягая память до головной боли, он вспомнил, как вечером, после ликвидации объекта, все итальянские телевизионные каналы, а также NBC, новости из которого он черпал, комментировали убийство комиссара полиции. Да, кажется, его фамилия была Чинетти.
Артемьев спустился в вестибюль, где стоял компьютер для гостей отеля, и вышел в интернет. Ввел фамилию Чинетти, как она значилась на визитке. Прошелся по сайтам. Все они были на итальянском языке, и он понял только несколько слов. Comissario и ucciso (убит). Но вот на одном из сайтов появилась фотография. Да. Совершенно верно. Та самая маленькая миланская площадь, на которой произошла ликвидация объекта два года назад. «Как тесен мир», — подумал он. Далее шли фотографии застреленного им комиссара Умберто Чинетти. Сходство с Сандрой было поразительным. «Как тесен мир», — он невесело усмехнулся.
Два дня Артемьев бездумно шатался по городу. Один раз прокатился на гондоле, отметив, что, если смотреть с каналов, а не с набережных, город выглядит совсем иначе. В среду вечером он взял кейс Тауберга и расположился в одном из кафе на площади. Ровно в двадцать два сорок пять он жестом подозвал одного из индусов, купил три красные розы и через пятнадцать минут, в двадцать три часа, стоял на мосту Дьявола. Это было самое безлюдное место в туристической части Венеции, поэтому, когда на мостике показался человек, Артемьев внутренне сжался. Незнакомец подошел к нему и протянул руку. «Здравствуйте. Мы вас ждали, хоть и не надеялись. Вы привезли?»