Но Александр Волин стиснул зубы и взял ручку на себя, одновременно двинув вперед сектор газа. Двигатель протестующе завибрировал, но летчик лишь скептически хмыкнул — это ненадолго. Но все равно — одного «фрица» с собой на тот свет захватить успею!
* * *
«Мессершмитты» накинулись на уже поврежденный советский истребитель. Двое «худых» зашли сверху, а двое — снизу. Александр Волин толкнул ручку управления от себя и переложил ее вправо, одновременно «дав» правую ногу вперед на педали руля поворота. ЛаГГ-3 вошел в правый нисходящий вираж, настигая один из «Мессершмиттов».
Выше краснозвездного «ястребка» прошли яркие трассирующие очереди заходящих сверху немецких истребителей. Но они не рассчитали скорость и с ревом пронеслись над ЛаГГ-3. А ниже вторая пара «мессеров» разошлась в стороны после атаки. Один из немецких истребителей внезапно всплыл прямо перед лобовым стеклом истребителя Александра Волина. Bf-109F4 находился всего лишь в каких-нибудь двух десятках метров. Перед глазами советского летчика-штрафника мелькнули черные кресты с белой окантовкой, и пальцы сами нажали гашетки пушки и пулеметов. Очереди отсекли половину правой плоскости «Мессершмитта-109», и самолет, вертясь, пошел к земле. Александр Волин увидел, как отлетел в сторону аварийно сброшенный угловатый фонарь кабины, а следом за ним из кабины поверженного Bf-109G2 вылетела сжавшаяся в комок маленькая фигурка летчика. Объятый пламенем немецкий истребитель рухнул на землю.
Но на этом все хорошее для Александра Волина закончилось. Перед глазами мелькнули огненные сполохи трассеров — протяжный удар сотряс всю конструкцию истребителя Лавочкина. Раненому летчику приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы управлять подбитым самолетом, но каким-то чудом ему все же удавалось маневрировать, уходя от атак гитлеровских истребителей. Александр Волин стрелял, но только лишь попусту жег патроны. Багровая пелена от перегрузок и кровопотери застилала глаза. Короткие очереди уже даже и не отпугивали немецкие истребители. Пилоты «Мессершмиттов», обозленные потерей своего товарища, кружились, словно коршуны, вокруг израненного ЛаГГ-3 и клевали его короткими очередями. Но самолет все никак не желал загораться…
Бывают ли чудеса на войне?
То, что он все еще жив, было маленьким чудом, но советский летчик понимал, что один дважды подбитый ЛаГГ-3 против трех «Мессершмиттов» в воздушном бою уже ничего не может сделать. Это смерть с отсрочкой в несколько десятков секунд. Прыгать с парашютом нельзя — расстреляют в воздухе. И летчик-штрафник Александр Волин, сцепив зубы, решился на последний довод «Сталинских соколов» — воздушный таран! ЛаГГ-3 содрогнулся еще от одной очереди гитлеровского «охотника», управлять самолетом стало совсем уж невозможно. Кроме того, кружилась голова, а перед глазами шли круги от потери крови. Но Волина это уже не волновало. Собрав все силы, и душевные, и физические, он направил свой израненный истребитель в хвост ближайшему «Мессершмитту».
В последний момент летчиком-штрафником овладела безумная надежда, ему все же очень хотелось жить: сдвижная часть фонаря кабины была, как всегда, открыта. И, может, при ударе не выдержат привязные ремни, и его выбросит из самолета… Такие случаи бывали.
Безумно хотелось жить, это со стороны кажется, что летчики бездумно рискуют собой и постоянно ходят по лезвию ножа. На самом деле летный риск всегда тщательно взвешен и подконтролен летчику. И нет на земле больших жизнелюбов, чем крылатая братия — молодые задорные весельчаки!
Но все же Александр Волин, стиснув зубы, повел свой истребитель на таран. И вдруг — прямо на глазах «Мессершмитт» словно споткнулся о невидимую преграду в воздухе. Он «клюнул» носом, завалился на крыло и, объятый пламенем, стал разматывать смертельную спираль штопора, оставляя за собой жирный черный хвост дыма!
Оставшиеся два «Мессершмитта» переворотом через крыло ушли в пикирование и со снижением потянули на свою сторону. А откуда-то сбоку вынырнула пара краснозвездных Як-1! Это они буквально в последний момент спасли Александра Волина от гибели.
В кабине ведущего истребителя летчик приветственно помахал Волину рукой. Ожили наушники шлемофона:
— ЛаГГ-3, прием. Я — «Береза», следуйте за нами, мы доведем до аэродрома. Как поняли, прием? Если слышите нас, покачайте крыльями.
Александр Волин качнул ручкой управления вправо-влево.
— «Береза», прием. Я — «Леопард», спасибо, что выручили. — Голос летчика-штрафника звучал хрипло, в горле пересохло от клокочущего в жилах адреналина.
Самолет Александра Волина держался в воздухе лишь чудом, летчику приходилось сражаться с управлением, чтобы не свалиться каждую секунду в штопор. Но все же он летел! Удивительно — после такого-то воздушного боя…
Вскоре показался аэродром «яков», спасших ему жизнь.
— «Леопард», прием, я — «Береза». Внимание, скоро посадка!
— Я — «Леопард», вас понял. Буду садиться без шасси, предупредите аэродромную команду, прием. Как слышите меня, «Береза»?
— Ясно, аэродромная команда предупреждена. Подходим к полосе, снижаемся…
Александр Волин убавил обороты двигателя и осторожно отдал ручку управления от себя. Попытался было выпустить закрылки в положение посадки, но их заклинило. А, черт! Ладно, обойдемся без них.
Волин сосредоточился на приземлении. Проверил натяжение привязных ремней, удар может быть таким, что он может разбить лицо о приборную доску, бывали случаи, сплошь и рядом. Так, убрать обороты… ручку — нейтрально. Не дай бог сейчас взять на себя: мгновенная потеря скорости, сваливание на крыло — и даже штопора на такой малой высоте не получится. Просто бесформенные горящие обломки… Выровнять машину по горизонту, не допуская крена.
А вот не в меру разыгравшееся воображение пока задвинем в самые потаенные уголки сознания, оно нам сейчас только навредит…
Ручку на себя — выравнивание, выключить зажигание. ЛаГГ-3 несется в считаных метрах от земли, непривычно замер в полете остановивший свой извечный бег по кругу воздушный винт. И вот ЛаГГ-3 опускает нос… Касание! Вернее — тяжелый, протяжный удар, стоном отдающийся во всей конструкции самолета. Но это в последний раз. Взметается желто-коричневый шлейф пыли и оседает с тихим шелестом на разбитый самолет, лежащий беспомощно на полосе. К нему со всех сторон бегут люди.
Александр Волин стирает кровь с лица — все-таки расшиб при жесткой посадке лоб и переносицу о приборную доску. Летчик освобождается от привязных ремней и, как есть, в парашюте, неуклюже выбирается из самолета.
Рядом на посадку заходят два остроносых «Яка», метя пыль винтами, они заруливают в капониры.
Женщина-врач в белом халате, наброшенном поверх полевой формы, прямо у крыла самолета обработала рану на боку летчика и теперь бинтовала лоб.
К ним, протиснувшись сквозь толпу, подошли спасшие Александра Волина летчики.
— Спасибо, братки, что выручили!
— Не братки, а сестрички!