Ученый, чуть погодя, и Малышев перекрестились над телом погибшего товарища.

– Они выскочили, как чертики… И сразу…

Сомохов запнулся.

Малышев подозвал Клода.

– Останешься здесь… Где ты видел двери с замками?

Франк ткнул рукой вправо.

– Ладно. Разберусь.

Костя перехватил поудобней ребристую поверхность "Смит-и-Вессона" и скользнул обратно в дом.

3.

Спешить оказалось некуда. Двое прислужников, решивших сбежать из атакуемого дома, сами сдались Тоболю, побросав при виде закованного в доспех русича и вещи и оружие. Кроме них в живых остался самый первый из встреченных обитателей, полуголый тощий мужчина. Еще четыре трупа. Больше в здании никого не было.

Тщательный обыск, который провели Захар и Гарет, ничего не дал. Вернее, удалось найти кучу серебряной и золотой посуды, ящик с монетами, расшитые золотом одежды. Но ни Горового, ни того, кто бы подходил на звание хозяина дома, внутри не было.

Прислужники лепетали бессвязные фразы, ополоумев от ужаса. Мужчина с саблей, связанный от греха подальше, не приходил в сознание. Русичи озаботились обороной.

В городе кипело сражение. Трубили рога, слышался звон сабель. Но не обратить внимание на взрывы и выстрелы ближайшие дома не могли. Спустя двадцать минут послышался топот, и к дому подбежало десятка полтора стражников. Редкие тростниковые щиты, разномастное оружие. Ополченцы!

Русичи к тому времени уже успели забаррикадировать разрушенный вход и обе калитки, завалили шкафами немногочисленные окна первого этажа. На втором остались Гарет с луком и Улугбек, отошедший немного от смерти Чучи. В руках ученый сжимал автомат. Это был последний довод выходцев из будущего в предстоящей схватке.

Костя и Тоболь в полных доспехах с закрытыми забралами шлемов, Пригодько в трофейной кольчуге взяли на себя оборону первого этажа. Еще раньше они договорились, по мере возможности, обходиться без громкого огнестрельного оружия. До подхода норманн оставались минуты, и привлекать излишнее внимание не хотелось. Это не значит, что огнестрел зачехлили или унесли подальше – все стволы стояли около проходов. При действительной опасности за них возьмутся, не раздумывая. Но пока… шуметь не хотелось.

Клод и Фарн присматривали за тылом. Если кто рискнет сунуться в малые двери или задние окна, франки должны поднять крик и рубить врага.

Малышев осторожно выглянул из-за края баррикады.

Стражники совещались. Выломанная с каменной кладкой дверь не внушила подбежавшим воинам оптимизма, а крики начавшегося штурма и вовсе свели отвагу к минимуму. Но молчание замершего дома провоцировало. Десятник ополченцев повел своих людей вперед.

Что-то прокричал Пригодько, поднаторевший в местных диалектах.

В ответ десятник ополченцев окрысился и зарычал.

Стражники снова двинулись к баррикаде ворот, когда справа бухнул выстрел дробовика. Десятник упал. Поддерживая Пригодько, сверху полыхнул калаш ученого. Не самые стойкие воины исламского мира бросились врассыпную.

Костя недовольно зыркнул на сибиряка. Договаривались же "без огнестрела"?

Пригодько пожал плечами.

– Что ты им крикнул?

– Сказал, что штурм начался и христиане уже в городе. Предложил бежать к своим домам, защищать семьи или уходить из города.

– Зачем?

Сибиряк посмотрел через баррикаду. Площадь перед домом была пуста.

– Лучше убить одного, чем перебить многих.

– Что-то я не припомню за тобой альтруизма.

Пригодько, задумчиво осматривающий окрестности, повернулся к товарищу и недовольно нахмурился:

– Чего?

– Любви к людям не замечал за тобой.

Сибиряк вздохнул.

– Всё меняется.

Малышев почесал вспотевший под забралом лоб. Что-то в Захаре явно не то. Не вязались такие сложные философские высказывания с парнем, для которого удар секиры был привычней, чем взмах топора.

4.

Допрос слуг был неутешителен, но какие-никакие результаты принес. Главное, что Горового в городе не было и не было уже давно. Впрочем, как и господина, чье имя никто из стучащих зубами прислужников даже назвать не мог.

Зато тощий мужчина с саблей, очнувшись, выдал кучу интересных новостей.

По его словам, несколько месяцев назад казак уехал в северные горы для того, чтобы выполнить важное поручение хозяина этого дома. Лучезарный, как звал своего господина тощий вояка, давно точил зуб на некого Большого Змея, расположившегося в неприступном замке в нескольких неделях пути. Что они не поделили, тощий не знал, но о неприязни говорил уверенно.

Вот и послал Лучезарный своих верных воинов вместе с пришлым христианином решить задачу. Как они намеревались победить, тощий не знал, но, вероятней всего, Локи (а по описаниям слуг это был именно этот неуемный перворожденный) решил использовать способность казака обходить запреты, зашитые в других обитателей Земли.

План не выгорел. Из похода вернулся лишь один из четырех или пяти степняков, должных следить за подъесаулом. Что с ними случилось, никто не рассказывал, но сам Лучезарный после этого поспешил убраться из города.

Малышев попробовал узнать, где находиться убежище этого "Большого Змея", но тощий лишь развел руками. Это место знал степняк, застреленный на пороге Сомоховым, да несколько приближенных Локи, которых Перворожденный забрал с собой. Рядовым охранникам лишнюю информацию не давали.

Костя выругался. Все зря!

Конечно, они нашли Захара. Видно, не врал тогда, в капище, чернявый божок, когда кричал, что может вернуть Пригодько. По дороге они поговорили немного, и Костя был уверен, что перед ним не подделка, голем или какой зомби. Красноармеец был настоящим, самым что ни на есть привычным Захаром. Возможно, что в степи после боя им подбросили всего лишь муляж человека, куклу, похороненную со всеми почестями. Так что Захару все были рады.

Но к Горовому, на поиски которого они, собственно, и вернулись, русичи не приблизились.

Зато попали в самое сердце пылающей войны.

Мимо полуразрушенного дома проносились конные и пешие воины. Поначалу это были мусульмане. Спешно собранные, снятые со стен отряды, должные остановить и отбросить прорвавшихся внутрь христиан. Баги-зиян слал их с суетливостью почувствовавшего смерть больного. Разномастно вооруженные, плохо понимающие куда им следует бежать и что делать, такие группы разлетались при первом столкновении с атакующим хирдом норманн.

Те шли в трех направлениях. Главные силы вел сам Боэмунд. Из задача была ворваться в центральную цитадель Антиохии, месту, где хранилась казна и большая часть запасов города. Эта крепость в крепости была сердцем твердыни и ее главным призом.