Белли подобрал со стола кусочек сыра, срезал с верха корочку и впился в еду зубами.
– Простите… Я уж подумал… Я ведь сюда добирался с побережья два дня. Устал, как собака… По вашему делу, могу лишь сказать, что вам… тебе надо было добраться до Валево. Везли вы… ты что-то важное… и очень ценное… Но, что именно, не знаю.
Он повернулся к двери.
– Младен!
Алекс схватил собеседника за руку. Говорить он предпочитал без лишний ушей.
– Брат говорит, что у меня должно было быть письмо скупщине. О некоторых гарантиях.
В комнату вошел серб.
На лице Белли не дрогнула ни одна жилочка. Он широко улыбнулся хозяину помещения:
– Младен, дружище! Понимаю, что веду себя бестактно, но что еще остается старому другу? – он подскочил к сербу. – Наш Петя запылился. А чувствует он себя прескверно. С дороги, да и изранен весь… Если это не покажется тебе венцом наглости, организуй, будь другом, ему какой-нибудь тазик для того, чтобы пыль смыть?
Жеврич улыбнулся в ответ, бросил взгляд на смущенного Потемкина, кивнул ему и вышел.
Белли обернулся к товарищу по цеху и медленно, сквозь зубы, выдавил, чеканя слова:
– Никогда… Никогда в слух такое не говорите, когда не уверены в том, что вас могут подслушать! Никогда!
Алекс потупил взгляд.
Конрад схватил со стола кубок с вином, приложился, тут же сплюнул и выругался.
– Кислятина! Как они такое пьют!
Он присел рядом с Алексом и без перехода продолжил:
– А письмо такое вы нести не могли.
– Почему?
Лицо шпиона застыло. Только легкий прищур мог служить показателем хотя бы каких эмоций.
– Потому что такое письмо доставил я.
Все-таки это неправильно – пить, когда ты болеешь. И когда тело покрыто ранами, требующими ухода, пить тоже неправильно. Этот простой постулат стал особенно близок Алексу следующим утром.
Вчера Жеврич притянул здоровенную бутыль то ли лозовача, то ли ракии. Пятидесятиградусная огненная самогонка, но зато в плетеной корзинке и из подвала. Они вдарили по полной. Алекс и принял-то немного, но на пустой желудок хватило и малости.
Потемкин приподнялся на локте. Постелили ему в гостевой комнатушке здания тайной канцелярии, урвав немного места у расквартированного тут же Белли.
Черногория, субсидируемая из России, не зря считалась одной из самых верных союзников империи. Жеврич, нынешний глава княжеской разведки и контрразведки, даже находился на жаловании у Коллегии Иностранных дел, обеспечивая работодателей оперативной информацией с побережья и помогая русским агентам при работе в таком опасном регионе.
Болела рука. Видимо, вчера он повредил какой-то из наложенных фиксаторов-лубков, которые превратили его левую ладонь в громоздкую культю.
Алекс начал осматриваться и ойкнул. Напротив его на заправленной кровати сидел полностью одетый в свою крестьянскую одежду Белли. Рядом лежал собранный дорожный мешок.
– Проснулись? Наконец-то.
Конрад протянул ему кубок с разбавленным вином.
Потемкин отхлебнул, сразу стало легче. Белли сразу приступил к делу:
– Я ухожу. Сами понимаете, время сейчас дорого.
Лицо агента российской разведки было сосредоточено.
– Вас не зову. Вижу, что еще долгое время интересы нашей Альма-матер будут для вас явно непосильной ношей.
Он поднялся и оправил куртку.
– Что ж… Считайте себя на временной вакации. Отдыхайте, набирайтесь сил.
Конрад выудил из-за пояса мешочек из телячьей кожи, вынул оттуда деревянную коробочку, раскрыл и протянул Потемкину колоду игральных карт.
– Выбирайте!
Алекс неуверенно потянул одну из карт. С картинки на него нахально пялился тучный увалень с окладистой бородой.
– Однако-с! Король!
Белли разорвал карту пополам и одну из частей протянул собеседнику.
– Это будет условным сигналом… Вижу, вы забыли все, что вам передали в Питере, так что будем обзаводиться новыми паролями, – он подхватил с пола мешок. – Отдыхайте у своего брата. Если что понадобится, не стесняйтесь, дергайте Жеврича.
Конрад положил свой кусочек карты в мешочек на поясе.
– Если же… Вернее, когда к вам подойдет кто-либо со второй половинкой картинки, то тут уж постарайтесь вспомнить, что вы все еще дворянин и русский офицер. И наоборот: если от вас потребуют что-то, напирая на эти священные понятия, спросите у посланника, нет ли у него чего более существенного, чем простые слова.
Он уже двинулся к двери, но, вспомнив, обернулся и тихо добавил:
– Не доверяйте сербу полностью. Будь вы в своей памяти, я бы такое не говорил, но вы… – Белли скривился, как от зубной боли, пожевал губами, подбирая слова. – Вы теперь – не совсем вы, так что… Не доверяйтесь здесь никому. А Жевричу так уж точно. Сейчас Балканы – клубок змей. Здесь все продают и покупают друг друга. А у нашего Младена еще две дочери не выданы замуж, приданное собирает. Так что…
Он резко поклонился и, не оборачиваясь, быстро зашагал к двери, тихо бросив через плечо:
– Прощайте, Петр!
Алекс, промолчавший весь монолог, только удивленно кивнул, сглотнул пересохшим горлом и выдавил:
– Удачи!
Но его никто не услышал. Агент покинул комнату так же стремительно, как до этого раздавал инструкции.
Жеврич помог с рукой. Он вызвал из города доктора.
Медик долго охал над ранами, тряс свой мешок с инструментами, шипел и переговаривался вполголоса с сербом. Старый венецианец, бежавший с побережья от турецких десантов и побаивавшийся всесильного начальника тайной канцелярии, был опытным пройдохой и желал знать, кто будет платить за дорогостоящее лечение.
Больной вопрос. У Потемкина денег не было.
Младен долго орал на медика. И когда тот уже совсем смирился с тем, что придется работать бесплатно, Жеврич вынул из-за пазухи кошель с деньгами.
– Наш общий друг оставил мне некую сумму на расходы, связанные с делом, – видно было, что необходимость обращаться к фондам выводила прижимистого серба из себя. – Так что этот вопрос мы, я думаю, решим.
Доктор выдохнул, поклонился и исчез. Вернулся он под вечер. Вместе с корзиной баночек, кувшинчиков и мешочков. Кроме длинной устной инструкции на сербском, он вручил Алексу записанную памятку на латыни, которую Потемкин, благодаря заполученным с телом знаниям, также смог разобрать. Правда, в этом случае понимал он через слово, но после разговора с медиком лечение уже не казалось сложным. Это втирать утром и вечером, это пить по ложке, это заваривать и промывать рану. Довольно просто, если не перепутать.