Оноре улыбался. Я рассматривал подаренную безделушку. Пока это всего лишь подарок с вензелем одного из республиканских генералов, удачливого, но не самого популярного… Пока еще… Знал бы ты, Оноре, каким раритетом это может стать лет через десять.
Я улыбнулся. Неожиданно улыбнулся и «капитан».
– Пускай твоя Фортуна не оставляет тебя, грек! Ты еще увидишь свою родину свободной!
«Ты чертовски прав, лягушатник!».
Я шире растянул губы в застывшей улыбке.
Через час мы уже болтались в море на своей фелуке. Ветер крепчал, Димитрис опасливо поглядывал в небо. Впечатлений было тьма, но все освобожденные молчали. Боялись спугнуть удачу.
Где-то впереди, за затянутым тучами горизонтом, лежал Неаполь.
Два дня они шли по темному морю, молясь, чтобы из свинцовых туч и пронзительного ветра не разыгрался шторм. Повезло – не разыгрался.
Вечером второго дня на горизонте показались огни Неаполя, наутро фелука вошла в гавань.
И первое, что бросилось уставшим мореходам в глаза, был большой многопушечный корабль с поднятым российским флагом.
Неаполь, столица Неаполитанского королевства Обеих Сицилий, был вторым по величине городом Европы. Население в триста тысяч состояло в основном из ремесленников, рыбаков, торговцев и люмпенизированного пролетариата, так похожего на своих парижских собратьев. Так что неудивительно, что идеи санкюлотов [80] нашли здесь горячих приверженцев. И то, что созданную французами на захваченных территориях южной Италии Партенопейскую республику [81] готовились защищать двадцать тысяч человек, было широко известным фактом.
Но итальянцы – это итальянцы. Со времен Рима здесь многое поменялось. Герои, способные смеяться в лицо врагам, держа руку на горящем жертвеннике, ушли в Лету. Нынешние «патриоты» предпочитали упражняться в риторике, а не во владении оружием. И когда кардинал Руффо, этот Адемар [82] века восемнадцатого, во главе переправленного с Сицилии воинства Неаполитанского короля подошел к границам города, оказалось, что в действительности защищать «свободу», кроме французского гарнизона, собственно, и некому. Войска разбежались. Лишь четыре тысячи самых рьяных республиканцев готовились продать свои жизни подороже.
Три недели шли бои. Французы ждали подкреплений, но усиление подошло к неаполитанцам. Во фланг республиканцам ударил русский десант.
– Боже мой, Петр, вы ли это?!
Алекс ожидал многого от визита в Неаполь. Но не встречи с Белли. Агент российской разведки, оставленный в далекой Черногории десять дней назад, махал с борта русского фрегата.
Фелука только вошла в удобную гавань, миновав Дель-Ово, [83] чьи закопченные стены навевали нехорошие мысли. И тут такая встреча.
Потемкин вяло помахал в ответ. Скрываться или делать вид, что собрат по цеху обознался, не было ни сил, ни желания.
Через полчаса лодка, спущенная с фрегата, уже доставила его на борт русского корабля.
– Вот так встреча, – Белли хмурился.
По его челу пробегали разные эмоции, только удивления заметно не было. Заинтересованность, настороженность, но только не удивление. Этот человек не любил сюрпризы и, казалось, старался каждый поворот жизненной дороги встречать с каменным хладнокровием стоика, из которого лишь изредка выскальзывали громы и молнии упрятанных эмоций.
– Добрый день, Конрад, – Алекс поддержал марку и постарался выглядеть невозмутимо.
Белли пожал протянутую руку и представил стоявшего рядом с ним молодого офицера.
– Знакомьтесь, Петр. Мой брат, Генрих Генрихович Белли, капитан второго ранга. Покоритель Неаполя!
Молодой, еще безусый капитан зарделся и смущенно разулыбался:
– Покоритель – сильно сказано. Я тут больше следил, чтобы сицилийские бандиты Руффо город не вырезали. Уж очень рьяно они выкорчевывать якобинство взялись. Как воевать, так бегут от одного выстрела, а пограбить, так хуже орды татарской!
Младший Белли поклонился.
Алекс снял шляпу. Такое чувство, что на променаде в Летнем саду встретились два товарища по работе.
– А это мой коллега по Питерской службе, Петр Николаевич Джанкович, потомственный сербский кнез в пятнадцатом колене.
Пришла пора раскланиваться младшему Белли.
– Ну что же. С официальной частью покончено, – глаза Конрада сузились, превратившись в щелочки. Он окинул взглядом полупустую палубу, заглянул за борт, на качающуюся на волнах фелуку и пустынную гавань. – А не пройти ли нам в каюту, обсудить пару моментов и новостями поделиться.
Алекс вздохнул, сгоняя с лица ухмылку уверенного в себе человека. Придется объясняться…
– Какого?! Я вас спрашиваю, что вы тут делаете, Петр?! – Белли был взбешен.
– А что? – Алекс пробовал сбить накал встречи, перевести ее в привычную легкую беседу, но побороть поток гнева собеседника оказалось нелегко.
Генрих, лишь только его брат начал закипать, предпочел ретироваться обратно на палубу.
– Вы где должны быть? В Цетине? В Боке?! – Белли наседал. – А вы где? Тут! Нам только провала операции не хватало из-за чьей то самодеятельности!
– Какой операции?
Ответом был длинный возмущенный взгляд. Агент удержался от дальнейших комментариев, лишь выпалил:
– Итак… Что вы здесь забыли?
Пришлось выкладывать:
– Турки разгромили все, пожгли и увезли запасы, а австрияки не продают сербам и черногорцам больше ничего.
Конрад вытер лоб вынутым из отворота платком и удивленно уточнил:
– Боже мой… Поставить жизнь, карьеру на карту ради пары мешков овса?!
– Дело не в еде. Мне надо прикупить пороха и ружей.
Белли прорвало:
– Пороха?! Вы хотя бы понимаете, что тут говорите? Вы – агент! Шпион! Вы занимаетесь закупками ружей для разбойников?! Сколько мушкетов вам надо прикупить?! Пять? Десять?!! И все на кон – ради такого приза?! Жизнь? Операцию?! Дворянскую честь?!