12 мая 1097 года
– Левей! Левей забирай, скотина! – Пожилой рыцарь в накинутом на кольчугу легком плаще с ярким красным крестом огрел плеткой вяло плетущуюся кобылку.
Телега, нагруженная бочками с водой, которую эта животина тянула по мере сил, опасно накренилась и перекрыла половину дороги, отчего седоусый ветеран и ярился.
– Что ты кричишь, Иоганн? – Подъехавший грузный рыцарь постарался оттеснить беснующегося крестоносца от погонщиков, понуро повесивших носы.
Сзади столпились конные лучники и пара здоровенных оруженосцев.
– Мессир Тимо, с утра это уже четвертая телега, у которой ломается ось. – Пожилой крестоносец с возмущением замахнулся на погонщиков-тюрков, явно намереваясь применить плетку. – Да тут нехристи эти… суки… специально ломают нам обоз!
Подъехавший рыцарь перехватил уже занесенную руку и что-то зашептал. Пожилой крестоносец заметно остыл, еще раз окинул гневным взглядом ссутулившихся обозников и погнал лошадь в конец обоза.
Один из оруженосцев спрыгнул на землю и подлез под телегу, перекрывшую движение. Вылез он почти сразу.
– Как и на предыдущих!.. Пересушенное дерево. – Юноша отряхнул пыль с колен и легко вскочил в седло. – Эти бочки слишком тяжелы для таких повозок.
Грузный рыцарь скрипнул зубами.
– Де ж я новые-то возьму? – тихо прошипел он.
Тимофей Михайлович с трудом сдерживал гнев, понимая, что ковыряющиеся у повозки крещеные тюрки непричастны к проблемам вверенного ему каравана – главные виновники сейчас далеко отсюда, во главе колонн паломников. За покупку отвечали казначеи папского прелата, находящиеся рядом со своим господином. Отвечали они, а расхлебывать приходилось ему. Подъесаул сплюнул. Вернее, попробовал сплюнуть сгустком пыли, которая забивала рот, нос и толстым слоем покрывала все открытые части тела.
Войска графа Тулузского вышли из Пелекана в сторону мусульманской Никеи два дня назад. Толпы христианских паломников, собравшихся на этой стороне Босфора, с трудом сохраняли некое подобие порядка, и лишь авторитет руководителей похода сумел удержать тысячи разрозненных отрядов суверенных сеньоров в некоем подобии атакующих колонн. Дальше медлить было опасно, такое воинство просто не могло долго оставаться на месте – вонь выгребных ям и перебои в снабжении продовольствием делали кнехтов все менее управляемыми.
Предводитель провансальского войска оказался крепким орешком для императора ромеев. Старый граф, соглашаясь принести клятву наподобие той, которую уже дали басилевсу Готфрид Бульонский и Боэмунд, требовал себе в помощь греческую армию.
А давать войска император не спешил.
Потому и пришлось единому лагерю крестоносцев на время разделиться. Большая часть, которой руководил Готфрид Бульонский, двигалась в сторону Никеи через Вифинию, Никомидию и Кивотский пролив, а все провансальцы и некоторая часть норманнов все еще оставались в лагере. Граф Тулузский надеялся уговорить Алексея Комнина присоединиться к походу, а Боэмунд дожидался титула доместика Востока, «обещанного» ему лукавым императором. Следить за тем, чтобы переговоры между ними не закончились сварой, остался и легат папы Урбана епископ Адемар.
Путем длительных переговоров, обещаний и подарков басилевсу удалось сдвинуть с места несговорчивого предводителя южнофранцузского ополчения, но времени на это ушло немало.
Пыль, которую подняли сотни тысяч ног двинувшихся к Иерусалиму пилигримов, теперь доставалась тем, кто вышел из лагеря во вторую очередь: мирным монахам, торговцам и, конечно, обозу.
Полгода назад по предложению рыцаря из Полоцка Тимо папский легат епископ Адемар де Пюи заказал полторы сотни бочек, обитых изнутри посеребренной жестью. Эти емкости должны были обеспечить воинство влагой в засушливых районах Малой Азии во время паломничества. Бочки прошли самую строгую проверку, но при этом никто и не вспомнил об одной мелочи. На чем эти бочки перевозить? В результате казначей епископа прикупил на азиатском берегу Босфора полторы сотни повозок, обычных телег, приспособленных для хозяйственных нужд крестьянского подворья.
Теперь же оказалось, что большинство повозок просто неспособно выдержать долгий путь с таким нелегким грузом. Лопались оси, ломались колесные ободья, проваливались стенки. Май в этой части Византийской империи был достаточно прохладен, и как таковой нужды в запасах воды для армии не было. Но уже скоро утренняя прохлада и тенистые рощи никейского побережья должны были смениться степями Каппадокии и Анатолии, где каждая капля воды на вес золота. Потому руководители похода и обязали Тимофея Михайловича наполнить всю запасенную тару питьевой водой. Адемар желал проверить, нет ли скрытых дефектов. У самих бочек их пока не нашлось, зато стала очевидной полная непригодность транспортных средств, закупленных для выполнения этой важнейшей задачи.
Обоз с водой, должный двигаться в хвосте основного отряда провансальской армии, безнадежно отставал. И посланный командовать обозом рыцарь Тимо чувствовал себя виноватым в этом.
– Кляты византийцы! – не сдержавшись, Горовой чертыхнулся.
Ехавший рядом кучерявый грек удивленно поднял брови. Казак спохватился и извиняюще поднял руку.
– К тебе это, конечно, не относится, Георгий. – Он еще раз глянул на крещеных тюрок из вспомогательного отряда, приспосабливающих к телеге новую ось. – И к ним это не относится. Цэ я про тых поганцев, шо нам вдули гэты возы.
Тансадис покачал головой:
– Воин должен сдерживать эмоции, товарищ. – Белые зубы эмиссара великого дуки сверкнули в улыбке. – Особенно командир.
Подъесаул молча пустил коня рысью.
Полторы сотни повозок растянулись почти на версту, воины епископского отряда, приданные для их охраны, старались держаться во главе колонны, так что о состоянии дел в хвосте непомерно разросшегося обоза рыцарю частенько приходилось только догадываться.
За спиной казака на бойких местных лошадках летели Костя и Захар, честно исполнявшие роль его оруженосцев, а еще дальше держались воины собственного рыцарского отряда. Это были лучники-валлийцы, горбоносый арбалетчик-итальянец и суровые бородачи-норманны с секирами, переброшенными через луку седла. Тансадис, оценив эмоциональное состояние представителя папского легата, предпочел остаться на прежнем месте.
За вчерашние сутки отряд потерял две повозки. У одной из них треснула ось, у второй – дышло и обод на колесе. Поначалу Горовой требовал чинить все поломки, но, когда к полудню развалилась еще пара телег, подъесаул просто приказал вылить на землю воду из пяти бочек. Пустые емкости можно было везти по три на одной повозке.
Ущербные телеги обозники разбирали на составные части, которые впоследствии можно было бы использовать при ремонте. Вчера на привале тюрки, посланные в ближайший лесок, сделали запас стволов для колесных осей, которые ломались чаще всего, и нарубили жердин для хозяйственных нужд. Так что с утра в хвосте колонны кипела напряженная работа. Кнехты, устроившись на краях повозок, обрубали жердины до нужной длины и вытесывали из них оси. Несколько человек заготавливали колья, чтобы укреплять хлипкие борта.