Впрочем, по порядку. Ижевские рабочие, которые составляли 70 % населения города, были явлением для России уникальным. Это в основном потомственные оружейники высочайшей квалификации. То есть зарабатывали они неплохо, а кроме того, имели обширные подсобные хозяйства, доходы от которых составляли 15–27 % от среднего годового заработка рабочего. Нужны им были большевики? Да, честно говоря, не очень.
В 1914 году многих рабочих от большого ума забрали на фронт. Потом, правда, опомнились — и в 1916-м тех, кто остался жив, стали возвращать. Но за это время на заводы прислали других. Разных. Так что вернувшиеся рабочие обнаружили, что их места заняты какой-то шпаной. Начались столкновения. А в конце 1917 года подоспели и большевики. Они оказались шибко революционными — бросились утверждать свою власть, не оглядываясь по сторонам.
«Отряды Красной Гвардии, осуществляя зимой 1918 года решение Общезаводского комитета о конфискации частных фабрик, банков и типографий, взялись за дело круто. С большими перегибами это решение было реализовано за два дня. Разграбили имущество местной буржуазии (И. Ф. Петрова, И. И. Бодалева, А. Н. Евдокимова). Пострадали тогда и зажиточные, мастеровитые оружейники. Конечно же, они надолго затаили злобу.
Красногвардейцы, упоённые властью и вышедшие из-под контроля партии, терроризировали город. По свидетельству очевидцев, в конце зимы "кровь лужами стояла у пробитого пулями столба против забора Александро-Невского собора. По ночам были слышны выстрелы, мол, бандитов расстреливают, но имён их не находили". Первопричина перегибов проста. Под личиной пролетариев в ряды Красной Гвардии попал уголовный элемент, жаждущий личного обогащения. Естественно, население города было запугано и настроено против красногвардейцев и новой власти».
(Е. Шумилов, историк)
Мало того: в городе завелись еще и эсеры-максималисты. Пожалуй, это единственный случай в истории революции и Гражданской войны, когда максималисты представляли из себя что-то большее, нежели просто кучку болтунов. Почему так сложилось — непонятно. Видимо, кто-то принес эту идею, а пришлым рабочим она понравилась. К созидательной работе данные товарищи оказались не способными в принципе, зато «боролись с буржуями» они еще более круто, чем большевики — да плюс к тому активно качали права. В апреле 1918 года дело дошло до вооруженных столкновений между максималистами и большевиками. Можно представить, что в городе творилось!
В итоге народ повалил прочь из партии большевиков. В апреле-мае их численность в городе сократилась с 1700 до 250 человек. Да и на перевыборах Совета два раза подряд (в мае и в июне) они со свистом пролетали — большинство оказывалось за беспартийными депутатами. Тогда большевики не нашли ничего лучшего, как вызвать из Казани красноармейцев, которые разогнали Ижевский Совет рабочих депутатов и посадили на его место себя любимых. А точнее — Ижевский военно-революционный штаб, возглавлявшийся большевиком С. И. Холмогоровым.
И тут как раз правые эсеры на своем VIII Совете, прошедшем в мае 1918 года, приняли решение об организации вооруженных восстаний. В город прибыли члены ЦК партии социалистов-революционеров (ПСР) Н. Н. Иванов и И. И. Тетёркин. К ним присоединился Союз фронтовиков — организация, стоявшая на «белых» позициях.
Но вообще-то особой подготовки восстания не было. Все случилось спонтанно.
6 августа 1918 года чехословаками и примкнувшим к ним частям генерала Пепеляева была взята Казань. Красным стало как-то не до Ижевска. Оттуда ушли практически все красноармейские части, осталось лишь несколько десятков человек плюс немногочисленная милиция. И грохнуло…
Все началось 8 августа. Причиной, как и во многих других восстаниях, стало то, что за день до этого большевиками было объявлено о мобилизации всех участников Первой мировой войны. Сражаться за красных ижевцы не хотели. Начались митинги, на один из которых прибыли три конных милиционера. Нет сведений, что они сделали что-то плохое. Но накал страстей был уже настолько велик, что митингующие напали на милиционеров и одного из них убили.
Лиха беда — начало, а дальше все пошло по нарастающей. Ударной силой стал Союз фронтовиков во главе с полковником Д. И. Федичкиным. Эти люди имели дома оружие и были отлично организованы. Вскоре повстанцы захватили на заводе 7000 винтовок — и дело пошло еще веселее.
Нельзя сказать, что красные растерялись. Они оказали сопротивление — по крайней мере, председатель исполкома Иван Пастухов с двумя помощниками сумел вывезли из казначейства мешки с серебром, золотом и ассигнациями на сумму около 13 миллионов рублей. Но в конце концов город оказался под контролем восставших. Федичкин, имея оружие, тут же принялся формировать боевые отряды — причем успешно. 17 августа повстанцы при помощи местных рабочих взяли Воткинск — город, расположенный в 50 километрах на юго-восток от Ижевска. К сентябрю численность восставших составляла 15 тысяч человек.
«Августовский мятеж вспыхнул на стыке Второй и Третьей армий Восточного фронта, разъединяя их, угрожая их флангам и тылам. Это был удар в спину, нарушивший коммуникации, лишивший московских и питерских рабочих подвоза хлеба. Мятеж сомкнулся с полыхавшими в крае крестьянскими восстаниями и грозил соединиться на севере с интервентами».
(Е. Шумилов)
Заметим, кстати, что крестьянские восстания начались против Комуча. Красные их получили «в наследство». Мужикам не нравились ни те, ни эти. Колчак им впоследствии тоже не понравился.
…Красные с 17 августа до конца месяца предпринимали попытки отбить город. Но действовали они относительно немногочисленными отрядами, и что самое главное — тогда на Восточном фронте Красной Армии еще сохранялись традиции «эшелонной войны». Вот и в этом случае красноармейцы каждый раз тупо наступали вдоль железной дороги. Разумеется, повстанцы под чутким руководством Федичкина возвели укрепления, о которые красные раз за разом благополучно расшибали лоб. Потом большевики махнули рукой на повстанцев. Не до того было.
Как всегда случалось при восстаниях, обе стороны потом упрекали друг друга в жестокости. И обе стороны были правы. Уже 9 августа в Ижевске повстанцы начали разбираться с большевиками. Для начала принялись арестовывать представителей Советской власти, кто не успел убежать.
«Расстреливали во дворе военного отдела, в зале под заводской башней, подвалах исполкома».
Затем очередь дошла до родственников красноармейцев.
«Так, были арестованы отец заместителя председателя Боткинского Совета Казенова, а вслед за ним и 18-летняя сестра, которая пыталась передать брату посылку. Через несколько дней они были расстреляны. Был схвачен и расстрелян проявлявший сочувствие к большевикам священник Дронин, многие другие».
(Д. Чураков, историк)
А дальше, как это бывает, вошли во вкус.
«Казалось бы, придя к власти на волне недовольства большевиками, пользуясь поддержкой или благожелательным нейтралитетом многих рабочих завода, ижевские эсеры и меньшевики могли взяться за реализацию своих программных установок — строительство "образцового рабочего социализма" или хотя бы "образцовой демократической республики" без коммунистов и без Советов. Но режим, существовавший в Ижевске с 8 августа по 7 ноября 1918 г., на практике не имел никакого отношения ни к социализму, ни к демократии. С самого начала пришедшие к власти правосоциалистические деятели главным средством ее удержания делают белый террор».