(В. Раковский)
Армия начала подходить к Новороссийску 25 марта. К этому времени красные заняли Абрау-Дюрсо, находящееся в 15 километров западнее города. Сдерживали их только части Донской армии. Там тоже было интересно. К примеру, одна часть донцов, высланная прикрывать Абрау-Дюрсо, внезапно натолкнулась на красный авангард. Началась перестрелка, но потом красные стали кричать:
— Зачем вы сражаетесь? Ваше дело проиграно! Сдавайтесь.
И примерно половина отряда бросила винтовки.
Тем не менее большевиков удавалось удерживать. Местность там очень подходит для обороны, а красные не собирались бессмысленно класть свои головы.
…Как вспоминают очевидцы, Новороссийск оказался под завязку набит войсками и беженцами. На рейде стояли как российские военные и гражданские суда, так и английские. Но российских было очень мало, а англичане никого не собирались брать на борт.
И началось то, что многие не могли простить Деникину до конца жизни.
Вопрос был в распределении по судам. О гражданских речь вообще не шла, их никто брать не собирался — разве что особо привилегированных. Но и с военными имелись проблемы. Было очевидно, что на всех судов не хватит.
Деникин так и сказал командующему Донской армией генералу Сидорину:
— Все суда, которые имеются в Новороссийске и которые прибывают, поступают в распоряжение Кутепова [104] . Каждая дивизия Добровольческого корпуса имеет свои собственные пароходы, которые уже и заняты соответствующими караулами. Имеются еще и пароходы, находящиеся в распоряжении Кутепова, охраняемые караулами и не занятые частями. Для Донской армии не предоставлено ни одного судна. Правда, с часу на час ожидается прибытие новых пароходов.
У «добровольцев» было преимущество. Они пришли первыми — да и по первоначальному плану эвакуироваться морем из Новороссийска должны были только они. Но дело даже не в том. Офицеры Добровольческого корпуса были о себе очень высокого мнения, они только себя считали «настоящими белыми», а на остальных смотрели как на «попутчиков». (Это вообще-то коммунистический термин, но тут он очень подходит).
Так вот, они полагали, что самое главное — вытащить их.
Еще до начала эвакуации, по свидетельству Деникина:
«Генерал Достовалов во время одного из совещаний в поезде Ставки заявил:
— Единственные войска, желающие и способные продолжать борьбу, — это Добровольческий корпус. Поэтому ему необходимо предоставить все потребные транспортные средства, не считаясь ни с чьими претензиями и не останавливаясь в случае надобности перед применением оружия».
Хотя именно казаки сложили свои головы, пытаясь остановить Буденного. Все главные сражения после Ростова легли на плечи казаков. Но кому какое дело!
…А в Новороссийске на это наложилась обычная психология массовой паники: «умри ты сегодня, а я завтра».
Добровольцы охраняли подходы к судам. Охраняли они их серьезно: возвели баррикады, поставили пулеметы — и начали погрузку. Погрузились успешно. И ладно бы. Но когда на следующее утро начали подходить дополнительные корабли, предназначенные уже для Донской армии, «белые рыцари» стали их элементарно перехватывать! Деникин на все претензии генерала Сидорина реагировал вяло: то ли не хотел вмешиваться, то ли, как пишут многие очевидцы, утратил силу воли. Сам генерал в «Очерках русской смуты» говорит об этом эпизоде очень сбивчиво и невнятно. У него в книге много таких мест — и это хорошо заметно. Обычно Деникин все излагает очень четко, а когда сбивается на невнятицу — значит, речь идет об эпизодах, когда генерал совершал не слишком красивые поступки. (Другие мемуаристы в таких случаях, как правило, просто врут).
И даже когда все-таки стали грузиться донцы, добровольцы и тогда пытались перехватить суда всяческими способами. Вот выдержка из официального документа — рапорта командира Донской партизанской дивизии, полковника генерального штаба Ясевича.
«Потоки площадной брани, расправы плетьми, сбрасывание с борта всех, кто не корниловец, — вот атмосфера, в которой происходила погрузка Корниловской дивизии. Недопустимей всех вел себя командир 1-го полка полковник Гордеенко, сбросивший в море трех офицеров и одного лично ударивший прикладом по голове…»
Сразу видно благородных людей и истинных героев!
…Бойцам Донской армии приходилось грузиться буквально с пустыми руками. Мучительнее всего было бросать лошадей, ведь конь для казака — как друг. Но делать было нечего. По городу носились табуны, которые тут же расхватывали невесть откуда появившееся черкесы. Как, впрочем, и «свои» чеченцы [105] .
Да что там лошади! Бросали даже седла и винтовки.
«В городе шел погром. Громили магазины, громили и расхищали громадные склады с продовольствием и английским обмундированием, которые за недостатком времени и пароходов нельзя было эвакуировать. По улицам валялись ящики с консервами, кожаные куртки, шинели… Всюду рыскала местная беднота, стараясь утащить домой все, что можно было».
(В. Раковский)
Кстати, англичане наблюдали за всем этим с полнейшим равнодушием. Разве что в помощь добровольцам выделили танк, который иногда постреливал поверх голов — когда толпа желающих погрузиться на суда слишком уж напирала. Англичане вообще не могли понять, что происходит. Британские офицеры недоуменно спрашивали:
— Почему вы не обороняете город? Это же созданная самой природой неприступная крепость!
Так оно и есть. Новороссийск окружен горами. Теоретически белые могли держать город довольно долго и, не дергаясь, вывезти в Крым не только все войска и беженцев, но и тяжелое вооружение. Но… Моральное состояние было уже на нуле. Сражаться в тот момент никто не хотел.
И ведь самое главное — нельзя сказать, что красные очень сильно жали. Они вообще не совались. Похоже, большевики полагали: на этом все основные дела закончатся. Кто ж знал, что война на Юге затянется еще на восемь месяцев?
Многие белые тоже думали, что Крым — это просто перевалочная база по дороге в эмиграцию. Деникинцев в Новороссийске подстегивал не реальный враг, а собственная паника.
В итоге на берегу осталось около 30 тысяч бойцов Донской армии. 20 тысяч из них, подобно шолоховскому Григорию Мелехову, махнули на все рукой и сдались подошедшим красным. Примерно 10 тысяч ушли на юг вместе с Кубанской армией. О ней при погрузке даже и речь не шла.
В Новороссийске была брошена вся артиллерия, пулеметы и огромные склады с боеприпасами и снаряжением.
И в заключение этой главы стоит рассказать о судьбе Донской Сводно-партизанской дивизии, которую с некоторыми частями Добровольческого корпуса отправили прикрывать отход. Корниловцы, правда, быстро слиняли. А донцам твердо обещали, что им оставят плавсредства, и в итоге кинули в буквальном смысле слова.