МОСКВА. Вчера с утра забастовали служащие водопровода. Москва осталась без питьевой воды.
В отдельных конно — железнодорожных парках появились толпы забастовщиков, которые начали выпрягать лошадей из всех вагонов, где кучера стали на работы. Сопротивления оказано не было, и из парка ни один вагон не вышел на линию».
«Новости дня»:
«Вчера, по случаю прекращения работы на электрической станции, почти все московские клубы и собрания были открыты, но освещались керосиновыми лампами и свечами. Электричество продолжало гореть лишь в Английском клубе, где имеется своя машина».
Из приведенных цитат видно, что такое всеобщая забастовка. Нет ни электричества, ни воды. Но особенностью октябрьской забастовки было то, что работу бросали не только рабочие.
«Новости дня»:
«Вчера вечером группа бастующих фармацевтов в 50 чел. обходила все аптеки и принуждала прекратить работу. Из всех аптек фармацевты ушли. Остались только хозяева; публике отказывают в лекарстве; некоторые аптеки совсем закрылись [66] ».
«Русское слово»:
«КУРСК, 12 октября. Все учебные заведения прекратили занятия. Забастовали управы: губернская, уездная и городская. Вследствие отсутствия железнодорожного сообщения и газет, распространяются самые чудовищные слухи.
МОСКВА. Вчера за несколько часов до начала скачек, забастовали так называемые "конюшенные мальчики", конюхи и другая конюшенная прислуга. Все они предъявили требования об улучшении своего материального положения.
Навстречу желаниям конюшенной прислуги первым пошел гр. Рибопьер, который немедленно удовлетворил предъявленные требования, а затем пошли на уступки и остальные владельцы лошадей и их доверенные, и дело скоро уладилось».
Но самым страшным было то, что встала железная дорога.
«Новости дня»:
«Забастовка на Курской железной дороге застала группу московских общественных деятелей в Подольске, где происходило совещание по поводу избирательной кампании. Обратно в Москву пришлось ехать на телегах, в которых в летнее время перевозят ягоды. За каждую подводу платили 15 рублей».
«Биржевые ведомости»:
«Забастовала все время работавшая Николаевская [67] железная дорога. Министр путей сообщения кн. Хилков и начальник главного управления железных дорог, инженер Шауфс, лишены возможности выехать из Москвы».
«Русское слово»:
«На московско — брестской, рязанско — уральской, киево — воронежской и московско — ярославской забастовки продолжаются.
ТУЛА, 11 октября. Некоторые пассажиры скорого поезда, застрявшие на станции «Тула», отправились в Москву на лошадях, согласившись уплатить по 100 рублей и дороже за тройку».
«Новости дня»:
«Николаевский вокзал охраняется войсками. Утром из Петербурга прибыл в Москву пассажирский поезд № 13–й, затем из Лихославля пассажирский поезд № 31 — й, застрявшие в пути. Скорый и курьерский поезда, дойдя до ст. «Тверь», были возвращены обратно в Петербург.»
Разумеется, не обходилось и без разных веселых историй.
«Русское слово»:
«АСТРАХАНЬ, 11 октября. Сегодня прекратили занятия ученики старших классов гимназии, реального училища и семинарии, предъявив требование об уничтожении кондуитных списков', внеклассного надзора и обязательного посещения гимназической церкви.
САНКТ — ПЕТЕРБУРГ.
На Васильевском острове была произведена грандиозная женская демонстрация. Жены и родственницы бастующих рабочих потребовали на время забастовки закрытия всех трактиров с крепкими напитками, винных лавок и пивных. Требование было мотивировано, во — первых, необходимостью устранить всякий соблазн для забастовщиков и, во — вторых, стремлением парализовать возможные слухи и сплетни о том, что бастующие пьянствуют.Демонстрация женщин имела успех: все заведения, торгующие крепкими напитками, были заперты».
Всеобщая забастовка продолжалась до двадцатых чисел октября, потом число стачек снизилось до прежнего уровня.
Экономические результаты такие: 30 % рабочих добились удовлетворения своих требований, около 60 % закончили борьбу компромиссом. А вот политические.
«Царь раздобрился, издал манифест».
Но что же в этой ситуации делали власти? Некоторое время все шло как раньше. Демонстрации рабочих и студентов разгонялись, активистов революционных партий успешно отлавливали. Но пользы от этого было немного. А уж с главной опасностью, с забастовками, бороться вообще никак не получалось. Раньше особо активных рабочих высылали в глубинку — теперь высылать оказалось просто некуда, да и сил не хватало. Этим и объясняется необычная для России уступчивость предпринимателей. Как мы помним, раньше они чувствовали за спиной всю мощь государства, а теперь оказались предоставлены сами себе…
Это имело очень серьезные последствия. До господ капиталистов дошло, что власть неспособна защитить их интересы. Значит — нужно действовать самим.
Первая попытка что‑то реально изменить состоялась в августе. 6 августа 1905 года был издан Манифест о созыве представительного органа — Государственной думы, которая получила название «булыгинской», по имени тогдашнего министра МВД А. Г. Булыгина (назначенного в январе 1905 года взамен Святополк — Мирского, который просидел на этом посту несколько месяцев — как видим, люди во главе МВД не засиживались).
Подробно говорить об этом проекте нет смысла, так как он являлся мертворожденным. Булыгинская Дума предполагалась чисто совещательным органом, к тому же количество людей, имеющих избирательные права, было крайне ограничено. Рабочие таких прав не имели вообще. Да и система выборов оказалась очень заковыристая. Для крестьян, к примеру, они были четырехступенчатыми!
Разумеется, рабочим, в общем‑то, плевать на демократию. Их бы вполне устроило нормальное рабочее законодательство, введенное Указом царя — батюшки. Но. Что говорили агитаторы — как революционные, так и либеральные? «Вот видите, братцы, царь вас снова обманывает. Вам‑то ничего от этой Думы не светит».
И ведь они были правы. Так что ничего хорошего из булыгинского проекта не вышло.Вообще‑то Николай II осенью 1905 года вел себя не как «хозяин земли русской». Он стал подумывать о том, чтобы просто — на- просто драпануть. Император переместился из Царского Села в Петергоф, где его яхта «Штандарт» постоянно стояла под парами.
Правда, от этой затеи его коллективными усилиями отговорили. Вот как полковник А. В. Герасимов, на тот момент начальник петербургского охранного отделения, описывает свое участие в этом деле.