У нас ничего подобного и в помине нет. Наши высшие чиновники иногда, во время отдельных напряженных ситуаций, произносят слова о войне. Но уже через неделю-другую об этом попросту забывают и продолжают прежнее лениво-растительное, слишком функциональное существование. Подобное состояние умов не годится ни для постановки проектов и целей развития страны, ни для их осуществления.
Пользуясь словами президента Путина, новая антропология политического класса и должна стать такой, чтобы предметно отвечать на вопрос: как перестать «сопли жевать»?
И здесь есть один ключевой критерий. Сознание новой элиты должно быть проблемноориентированным. То есть она должна исходить из реальных проблем, быть направленной на их принципиальное решение. Проблемная организация сознания требует высочайшего уровня самоорганизации, которая и определяет политический реализм.
– …Да, Юрий Васильевич, немало придется нам пролить пота ради будущего страны. Да и нервов сжечь тоже. Иной раз страшно становится от осознания того, в какую яму угодила Россия и сколько придется сделать во имя ее спасения…
– А разве у нас есть иной выход? Ведь по большому счету никаких реформ в стране еще не было. Нельзя называть этим словом тот погром, что учинили в России с 1992 года. Реформа – это когда создается что-то качественно новое. То, что лучше прежнего. А что нового создали наши «реформаторы», лишив нас половины страны и унеся жизни стольких миллионов человек? Поломав здоровье и судьбы еще десятков миллионов? Да, по сути, ничего. Экономику – примитивизировали и упростили. Погубили высокотехнологичные отрасли и сейчас уничтожают систему образования. Варваризовали общество. Военно-промышленный потенциал ослабили, обороноспособности нанесли чудовищные потери. Если рассудить здраво, то их «реформы» есть не что иное, как доведенные до уродливой крайности тенденции загнивания и разложения, что были еще при Брежневе.
– И умудрились они создать строй, где собрались все недостатки царской и советской эпох, язвы и пороки «постиндустриализма» – и минимум достоинств всех трех стадий…
– А потому нам нужно бороться за страну и ее будущее. Давайте переборем страх и возьмемся за дело…»
Да, придется нам вести трудную борьбу за русское будущее.
Мы, надеюсь, применим новые системы управления, читатель. Но об этом мы уж в другой книге поговорим…
К сожалению, пока российские власти, громко бия в барабаны «бело-сине-красного» патриотизма, на деле норовят свернуть страну в пропасть. Интеллектуальная немощь власти и элиты Росфедерации, управленческий дефолт и засоренность высших эшелонов врагами народа – вещи по-настоящему опасные.
Впрочем, процитирую еще одного автора – Константина Черемных. Еще одного гения наших дней.
Итак…
«…Оказывается, ни наши нынешние сверхдоходы, ни на глазах укрепившаяся внешнеполитическая мощь, в том числе обусловленная слабостью и раздором крупных соперников и мелких завистников, не в силах внушить не то что дерзновенный размах, а даже элементарную фантазию в бюрократическое сознание. Во всяком случае такое впечатление возникает от чтения теоретического продукта, подготовленного Министерством регионального развития в качестве составной части „Концепции социально-экономического развития Российской Федерации на долгосрочную перспективу“.
…Последние слова заглавия Концепции, которую его ответственный исполнитель – Министерство экономического развития и торговли – должен был представить правительству в окончательном виде еще в марте 2007 года, нельзя не подчеркнуть жирной чертой. Речь идет не о планах на текущий год, неминуемо окрашенных суетой предвыборной горячки, – речь идет о планах от сегодняшнего дня до 2020 года, то есть на тринадцать лет вперед. Временной интервал, вкупе с достаточной стабильностью конъюнктуры бюджетных доходов, вроде бы открывает широчайшие возможности для самых фантастических планов: твори, выдумывай, пробуй, строй голубые города, сверхскоростные трассы и межконтинентальные мосты!
В разработке Минрегионов, ныне распространенной для ознакомления в прочих исполнительных ведомствах, сами проекты развития перечислены бессистемной скороговоркой, никак не увязаны с отраслевыми приоритетами (благо «отраслевой тип развития мировой экономики уходит в прошлое») и вообще задвинуты на далекий второй план. А во первых строках письма сквозит башмачкинский навязчивый страх, настоянный на однажды затверженном и никак не выходящем из головы постулате о неизменности и непреодолимости цивилизационного превосходства мировой системы, в которую мы погружены, точно несмышленый щенок, брошенный в воду.
Государство в этой ситуации, характеризуемой – поначалу как бы нейтрально – как «расширяющаяся интеграция России в мировую политическую и социальную систему, глобальный рынок» (именно в таком порядке: оказывается, наша растущая зависимость от мировых сил в первую голову политическая!), выглядит весьма жалко. Ему надо и гарантировать полную реализацию своих функций на всей территории страны, и «содействовать формированию в России центров глобальной экономики, являющихся ее лидерами». Из этой как бы аксиомы автоматически выводится необходимость «изменить отношение к концепции управления региональным развитием».
Далее – все в точности по рецептам профессора Глазычева. (Примечание М.К.: Черемных говорит о Глазычеве, члене Общественной палаты при Путине, что выдвинул план превращения РФ в «Новую Ганзу»: союз привилегированных мегаполисов, окруженных большими, брошенными государством на произвол судьбы пространствами, коими-де бессмысленно заниматься…) Те регионы, которые годятся на роль «локомотивов», достойны особой поддержки государства, а прочие – нет. Виноваты они сами: не могут-де в полной мере воспользоваться преимуществами, связанными с экономическим ростом страны. «Недостойные» вообще-то и так наказаны «естественным ходом рыночных процессов», в силу которого к более удачливым конкурентам перетекли не только капиталы, но и кадры. Но это, согласно логике минрегионовских авторов, отнюдь не повод для сострадания. Поскольку обойденные рыночными ветрами регионы-неудачники, вместо того чтобы тихо вымирать, «действуют в логике максимального выбивания финансирования из центра».
Авторы, впрочем, оговариваются, что беда депрессивных регионов состоит еще и в «отсутствии механизмов стыковки федеральных и региональных приоритетов». Однако о налаживании этих механизмов в разработке речь не идет: предполагается, что за тринадцать лет такой воз правительству не осилить. А вот взять и поделить регионы на «локомотивы» и «депрессивные» – вполне доступная задача.
…Чиновники исполнительной власти с безжизненной скрупулезностью разнесли все 89 регионов по пяти категориям (сей процесс именуется «типологией»). В счастливчиках-«локомотивах» оказались лишь восемь субъектов Федерации, еще девять – в основном нефтегазовые провинции Сибири – удостоились звания «опорных». За ними следует категория, пренебрежительно именуемая «старопромышленной» – где помимо устаревшей индустриальной базы имеется низкий уровень жизни населения и «избыточная инфраструктурная сеть» (и здесь провинились). Совсем безнадежные «депрессивные» делятся на «фоновые» и «кризисные», а еще два региона – Чеченская и Ингушская республики – отнесены к вовсе отпетой категории «спецтерриторий».