И это стало тяжелым ударом по нашим войскам. Впервые за всю афганскую войну русские ВВС стали нести такие тяжелые потери. Теперь приходилось действовать с больших высот, отчего снижалась действенность штурмовых ударов и бомбардировок. 25 сентября 1986 г. под Джелалабадом банда Гаффара уничтожила первые два советских вертолета. А в декабре 1986 г. душманы атаковали советскую территорию: погранзаставу в Таджикистане. Война перешла на нашу землю! Что это означало для нас? Иногда командиры отрядов спецназа, руководя действиями своих бойцов, кружили в вертолетах низко над кишлаками. Используя геликоптеры как летающие командные пункты, они направляли действия боевых групп. А когда надо — подавляли огневые точки афганцев огнем с воздуха. Теперь это стало невозможно…
Так, введя в формулу необъявленной войны новое оружие, американцы смогли нанести нам чувствительное поражение, сильно усложнив войну в Афганистане.
Нанесли нам и сильный психоудар по линии СОИ, «звездных войн». Вы же помните, что Горби боялся их, как будто они — реальность. Итак, в декабре 1985 г. о своем присоединении к программе СОИ заявила Британия, верная союзница США. Затем, в марте 1986-го, ее примеру последовали Западная Германия и Израиль. В сентябре список участников программы пополнился Италией. А в июле 1987-го о своем участии в «звездных войнах» объявят и японцы. Теперь Горби был уверен: Союз не потянет космическое соревнование с целым союзом богатых стран.
В 1986-м произошли первые антирусские, националистические беспорядки. Сначала в Якутии. Затем в Казахстане.
Просоветское правительство Войцеха Ярузельского вынуждено было объявить амнистию для активистов антисоветского движения «Солидарность»…
4 октября 1986 г. Горбачев на совещании в Кремле заявил:
«Наша цель — сорвать следующий этап гонки вооружений. Если мы этого не сделаем, опасность для нас будет возрастать. А не уступив по конкретным вопросам, пусть очень важным, мы потеряем главное. Мы будем втянуты в непосильную гонку, и мы ее проиграем, ибо мы на пределе возможностей. Тем более что можно ожидать, что очень скоро может подключиться к американскому потенциалу Япония, ФРГ. Поэтому главное — сорвать новый этап гонки вооружений…»
Идиот! Он шарахался от несуществующей угрозы, хотя СССР мог просто сохранять свои ракеты и тем самым обессмыслить все потуги США, даже если к ним присоединились бы немцы с японцами! А он, болван, рассчитывал сорвать спасительную для нас гонку, уступая все больше и больше! Он говорил о пределе возможностей Советского Союза, хотя мы не использовали тогда и половины своих резервов. И ни одного шанса на перелом войны в нашу пользу!
Недалекий, не знавший толком собственной страны, Горби сдался. И повел к сдаче Красную империю. С такими настроениями он в октябре 1986 г. подошел ко встрече с Рейганом в исландском Рейкьявике.
Прежде мне хотелось бы поискать ответа на вопрос, почему Горбачев так страстно жаждал уничтожить половину русских стратегических ракет? Он что, их подсознательно ненавидел? И почему он так боялся перенесения соперничества с Америкой в ближний космос? Почему он вечно бился, как в лихорадке, поступая по принципу: «Нужно спешить! Хватай мешки — вокзал отходит!» Зачем сеял нервозность?
Представим себе обстановку восемьдесят шестого года. Положим перед собою чистый лист бумаги. Угроза внешнего вторжения, как в начале 40-х? Ее нет. Нет опасности нападения США. Угроза СОИ? Американцы не могут осуществить эту угрозу в течение ближайших пятнадцати лет: затея слишком сложна и дорога. Она вполне реально может разорить самих янкесов, если СССР сохранит имеющуюся группировку стратегических ракет, которая создана с явным запасом. Ее даже наращивать не придется. Более того, в техническом заделе по части военного космоса мы опережаем США.
К концу 1986 г. Горби прекрасно знал об эффекте «ядерной зимы». Знал, что она наступит даже в том случае, если СССР, пораженный тысячами американских боеголовок, не ответит Соединенным Штатам ни единой ракетой. Было отлично известно, что тем самым США обрекают себя на полную гибель вместе с остальным человечеством, ибо в многолетней ледяной ночи из пяти миллиардов землян выживет едва ли несколько процентов. Разве нельзя было использовать «ядерную зиму» как аргумент в пользу бессмысленности попыток Рейгана победить нас, а не как предлог для односторонней сдачи русских позиций?
Да, в экономике Союза дела идут сложновато, денег не хватает. Но разве сокращение тяжелых наземных ракет решит эту проблему? Наоборот, вызовет новые затраты на ликвидацию оружия и его боеголовок, что очень плохо повлияет на бюджет. Гораздо большую экономию дало бы сокращение обычного вооружения: танков и пушек, мотострелковых дивизий. А ракеты обеспечивают безопасность по полной программе, они — отличное средство для нейтрализации американских «ястребов», страховка против СОИ, предмет торга на десятилетия переговоров. Знай себе — лениво поддерживай группировку РВСН, обновляй средства раннего предупреждения и горя не знай. Решение напрашивалось само собой. Подстрахуй себя от попыток военных и косной бюрократии устроить политический переворот, окружи себя лично преданными тебе частями — и шерсти верхушку. Заставляй охреневшую военщину сокращать совершенно ненужные затраты, ликвидировать явно избыточные дивизии. Дави попытки строителей распылять денежки на тысячи незавершенных объектов. И тогда ты не только улучшишь положение Союза, но и победишь в противостоянии с Америкой.
Я уверен, читатель, что любые договоры о взаимном сокращении ядерных вооружений не только разорительны для нашей страны, но и бессмысленны. Все равно мы никогда не сможем проконтролировать, сколько ракет и боеголовок на самом деле уничтожили американцы (европейцы, китайцы). Здесь нужен другой принцип: «Я буду иметь столько ядерного оружия, сколько мне надо». Причем не сковывая себя какими-то договорами. Может быть, даже сообщу всему миру, сколько у меня оружия и какого. Вероятность ядерной войны определяется не численностью ракетной группировки — это смешно, а действиями высшего руководства. Есть определенный предел, за которым увеличивать число ракет просто глупо.
СССР для победы в холодной войне нужно было не идти ни на какое сокращение своих ракет. Ибо они — самое дешевое средство обеспечения русской национальной безопасности.
Но именно этого и не хотел делать Горбачев! Сокращать ракеты для него было лучше, чем сокращать сухопутные дивизии и генералов. Ведь ракеты не могли поднять бунт, а генералы и высшая бюрократия — могли. Горби хотел решить финансовые проблемы самым простым и необременительным способом: тупо рубанув по программам вооружений. Практически не разбираясь в структуре затрат, в нужности или ненужности оных, не собираясь вникать в суть дела и смотреть, где можно сэкономить, а где — добавить за счет экономии. Тем паче что, как мы знаем теперь, экономить было на чем, причем миллиардами «тяжелых» советских рублей (долларов).
Вот тут и кроется разгадка шизофренического поведения Г. По большому счету он — ставленник деградировавшей партийно-бюрократической системы позднего СССР. Главной его целью было не победить в холодной войне и даже не коммунизм построить, а спасти власть бюрократической системы. Да, что-нибудь реформировать и перестраивать, но так, чтобы власть чиновников оставалась неприкосновенной. Горби до последнего старался спасти власть зажиревшей, деградировавшей Компартии СССР, давно утратившей способность обеспечивать развитие страны. Тут был шкурный интерес безответственного партийного аппарата: сохранить власть и привилегии, и ради этого даже пойти на уступки американцам. Игра на победу СССР в холодной войне угрожала чиновничеству в погонах и пиджаках слишком многим. Ведь часть бюрократии должна была бы исчезнуть, часть — уйти ввиду неумения проводить динамичную политику. Множество генералов рисковали утратить должности из-за сокращения сотен никому, кроме самой военщины, не нужных дивизий. А перенос соревнования в космос вел к возвышению совершенно новых отрядов элиты, к выдвижению новых общественных сил к вершинам власти. Ведь космическая гонка требовала отнять часть ресурсов у генералитета и топ-менеджеров «оборонки» старой формации и передать их новым технократам и военным-интеллектуалам. Горби же смертельно боялся решительных действий, где требовалась его личная ответственность, где нужны были его воля и смелость. Кроме того, космическая гонка порождала технологии, которые объективно урезали власть старой партийной знати. Поэтому Г. было проще вопить: «Мы на пределе! Мы издыхаем от гонки вооружений! Надо срочно что-то делать! Надо немедленно идти на уступки!» Между прочим, создание такого психоза в то время, когда нужно хотя бы ненадолго остановиться, осмотреться и подумать о дальнейших действиях, — первейший признак манипулятора психикой масс, признак того, кто сеет хаос.