А творческий потенциал сам по себе не растет. Сегодня мы видим творческий упадок в Европе и США. И всплеск творческих находок у нас не должен обманывать – это инерция советского времени, когда творчество было ведущей ценностью, поскольку пути к материальному насыщению и перенасыщению были закрыты. Сейчас преобладает пропаганда устремленности к материальному удовлетворению. И справиться с этой тенденцией – одна из нетривиальных задач. А что касается «столь нужного в бурную эпоху перемен», то такое действительно видно – это способность трезвого взгляда со стороны на все государственные, экономические и культурные формы. Подобный взгляд – одна из тех ценностей, которые нам подарила катастрофическая эпоха ХХ века. Мы оказались вне западных и вне восточных форм, а значит, можем создать совершенно новые формы жизни.
Когда смотришь с этой точки на прошедшее столетие, то поневоле усматриваешь в этом руку Провидения. Ужасная катастрофа – революция 1917-го – уничтожила активные и образованные слои, спалила дотла цветущую культуру, но в результате сместила движение России в совершенно иную сторону, нежели европейский вектор. И мы не попали в те ямы, в какие проваливается Европа. Угроза большевизации Европы перевела консервативно-революционный проект из области размышлений интеллектуалов в сферу политического действия. И хотя он и проиграл, но явленные им смыслы показали альтернативные возможности развития. В Советской России в науку и культуру хлынули массы людей, не прошедших длительную, растянутую на поколения школу рафинированной культуры. Эти люди оказались не скованными цветущими культурными формами, что безусловно очень плохо. Но они смогли создать невозможные новые формы, сумели взглянуть на мир культуры не изнутри, а со стороны.
Новая катастрофа, страна распалась – а этот вновь образовавшийся слой остался и, будучи выброшен из жизни, смог со стороны наблюдать процессы, накапливая в себе потенциал свободного видения реальности. Согласитесь, новые, часто сумасбродные, но по-настоящему интересные проекты рождаются только у нас. Единственное оправдание всей жуткой истории России ХХ века – сделать то, что не могут другие, скованные исторической преемственностью, подчинившиеся автоматике своей истории.
Прямо по Волошину:
В едином горне за единый раз
Жгут пласт угля, чтоб выплавить алмаз.
А из тебя, сожженный мой народ,
Я ныне новый выплавляю род.
Так что мы создадим еще и Институт сверхчеловека…
Осколок ГТР
Перед нами – Константин Утолин. Человек неординарный. Его с полным правом можно назвать осколком великого предприятия, последней попыткой самых динамичных и современных сил СССР дать новый импульс развитию империи в конце 1980-х годов. Попыткой умных технократов из КГБ Советского Союза и начальника Генерального штаба, маршала Моисеева, погибшей в хаосе и безвременье 1990–1991 годов. Попытки, которая к середине 90-х должна была вывести Советскую Россию в число мировых технологических гигантов. Сделать ее победительницей в Третьей мировой войне – «холодном психотриллере».
Но ничто на Земле не проходит бесследно. И осколки того захватывающего дух проекта все еще живы в унылой реальности беловежской «России». Даст бог, они еще послужат делу создания России настоящей, имперского размаха!
…В 1987 году Константин с успехом закончил факультет экспериментальной и теоретической физики знаменитого МИФИ и стал в качестве стажера-исследователя готовиться к поступлению в аспирантуру. На дворе стояли времена «беспро–светного советского тоталитаризма и рабства»: тогда можно было учиться и заниматься наукой, не рискую умереть с голоду. Да и лучшие научно-преподавательские кадры занимались своим делом, а не за шмотками в Турцию ездили. Не бросая работы в МИФИ, Утолин поступил учиться на вечернее отделение факультета прикладной математики в столичный Институт электронного машиностроения. (Да, читатель, в отсталом СССР была и такая промышленность. Она работала и требовала квалифицированных специалистов!) Учась там, Константин увлекся перспективным направлением, которое тогда в СССР называлось «когнитивной графикой», а нынешним языком в США – специализированными виртуальными реальностями. Одновременно Константин, еще со школьных лет занимавшийся восточными боевыми искусствами, интересовался возможностями изучения современными научными методами особых психофизических состояний, достигаемых мастерами некоторых из этих систем. Его интересовало, можно ли ускорить и упростить обучение достижению некоторых из этих состояний с помощью систем биологической обратной связи и прямых воздействий на течение психофизиологических процессов? Естественно, он стал искать, проводятся ли где-либо подобного рода работы. И этот его поиск быстро заметили, как это принято говорить, «компетентные товарищи»…
Время было интересным. «Вы правы, Максим, – говорил мне Костя. – Если бы мы за несколько лет довели до конца начатые разработки, то, возможно, обскакали бы даже Японию!» Поясню современному читателю: Советский Союз, в отличие от жалкой РФ, был развитой технической цивилизацией. И задачи, что он ставил перед собой, были в десятки раз сложнее, нежели те, что нынешний бело-сине-красный режим норовит впарить нам как «национальные проекты». Отнюдь не все представители советской элиты были так же никчемны и болтливы, как Горби. В стране имелись высшие чиновники, поставившие перед СССР амбициозную цель: выиграть в противостоянии с богатым Западным миром и обеспечить научно-технический прорыв державы, сравнимый со сталинским. Дело было в годы, когда американцы стремились запугать нас наращиванием своей военной мощи. Они грозили нам армадами высокоточных крылатых ракет и самолетов-«невидимок», способных пронизывать советскую противовоздушную оборону, а также проектами орбитальных боевых платформ с лазерным и пучковым оружием.
Именно в это время вокруг начальника советского Генштаба, маршала Михаила Моисеева, и умных генералов спецслужб складывается ядро нетривиально мыслящих патриотов. Они были уверены: в стране накоплен огромный запас прорывных технологий и разработок, а самое главное – достаточное число умных голов, могущих решить практически любую задачу. Нужно отобрать такие чудо-технологии, отыскать прекрасные «мозги» и создать им условия для работы. Мощная экономика и плановая система СССР позволяли направить ресурсы и деньги в точки прорыва. Прежние научно-исследовательские институты закостенели и забюрократизировались? Они растягивают порученные им работы на годы и поедают слишком много денег? Там подавляют ростки новых направлений? Создадим новые организации: гибкие, небюрократические, по сути дела – ростки высокотехнологичных бизнес-структур. Если нужно решить ту или иную задачу, дадим задание одновременно старым институтам и новым центрам. Кто предложит решение лучше, эффективнее и дешевле – тот и победит.
Об этом мы с Сергеем Кугушевым писали в первой книге цикла «Третий проект», в «Погружении». Подход сулил действительно фантастические свершения.
После негласной проверки (о чем он узнал уже позже), Утолина пригласили работать в одну из структур образовавшегося «теневого концерна» технократов-патриотов. В 1989-м он пришел в Центр инженерных разработок «Волна», выполнявший заказы Минобороны СССР…