История сорокалетней давности имеет прямое продолжение в наши дни.
«…Примечательно, что Хоффман — учитель теоретиков «мягкой власти» (нынешней философии действий США — М. К.) Джозефа Сэмюэла Ная и Уолтера Рассела Мида — ссылается на проект Европейского Союза и вместе с тем указывает на временный характер этого образования — в том виде, в котором задуманы его устройство и его институты.
Описание результата этой дискуссии излагает И. Валлерстайн: «…Новая консервативная политика предполагала задействовать все три источника повышения стоимости производства: заработную плату, интернационализацию стоимости в целях уменьшения экологического ущерба и финансирование социальной сферы. Была предпринята попытка скоординировать такие политические тенденции во всех странах Севера через создание новых организаций — Трехсторонней комиссии, G-7 и Всемирного экономического форума. Предложенная политика получила название Вашингтонского консенсуса. Он пришел на смену идее развития, девелопментализму (developmentalism), обозначив начало эры глобализации. В начале 1970-х гг. международные организации стали играть решающую роль в этой геоэкономической борьбе».
Нам представляются существенными три обстоятельства: а) непубличное делегирование влияния глобальным институтам, б) применение термина «консенсус» к заведомо дискриминационной концепции, внедряемой за спиной правительств, в) камуфлирование термина «вашингтонский консенсус» привлекательным для элит-объектов ярлыком «неолиберализма». В данном случае средством манипуляции является не только подмена понятий, но также умолчание (reticence)…» — пишут Кобяков, Черемных и Восканян.
Я же поясню: именно тогда решили выносить индустрию Запада в дешевые страны Азии. Сам же Вашингтонский консенсус (Вашингтонское согласие), сыгравший столь роковую роль в нашей истории, был сговором новых хозяев ядра капиталистической системы. Изложим его на крайне понятном языке.
Первый из них таков: государства должны сделать свои бюджеты скромными и аскетичными. Нечего ставить перед собой амбициозные цели, казна должна служить нуждам текущего момента. А экономикой должен заниматься частный сектор. Государство же низводится до роли «ночного сторожа» при частных капиталах.
Во-вторых, государства «развитого мира» должны как можно больше снижать налоги. Ведь они помогают содержать бедных за счет богатых, а это плохо. Нищие без толку проедают средства, а богатые — их накапливают.
В-третьих, кредиты должны даваться под как можно большие проценты. Так, чтобы у всех был стимул накапливать и нести денежки в банки.
В-четвертых, обмен одной валюты на другую должен быть свободным.
В-пятых, все должны двинуться к свободе торговли, к уничтожению таможенных барьеров и всех преград на пути свободного передвижения капитала из одной страны в другую.
В-шестых, иностранным инвесторам должен предоставляться такой же налоговый режим, как и местным.
В-седьмых, нужно как можно больше увести государство из экономики, дерегулировав ее.
В-восьмых, нужно, чтобы росли крупные личные состояния. Чем больше миллиардеров — тем лучше.
Эта философия, проводившаяся в жизнь более тридцати лет, позволила финансовой верхушке Запада окончательно расправиться с промышленными капиталистами и завоевать полное господство финансов над индустрией. Вашингтонский консенсус привел к сверхконцентрации богатств в духе позапрошлого века в руках высших финансистов и принес им гигантские барыши за счет «снижения издержек» — из-за выноса производства в «дешевые страны». Но он же привел к созданию «капитализма катастроф», подвел сам Запад к нынешней катастрофе. Впрочем, как и русским: «реформаторы» — то с 1992 года шли точно по «Вашингтонскому согласию», что при Ельцине, что при Путине.
Итогом проекта должен был стать мир, приведенный к однородности, где всем правит финансовая «аристократия», верхушка корпораций.
Казалось бы, с 2007–2008 годов план должен был рухнуть. Ведь политика деиндустриализации довела западные страны до глубочайшей долговой ямы, до деградации белого населения, до утраты остатков конкурентоспособности. Центр мира стал сдвигаться на индустриальный, желтолицый Восток.
Тогда господа «чужие» стали спасать свою гегемонию. Они принялись, как пишут авторы «Анонимной войны», работать на нескольких уровнях. Так, чтобы создать новые, уже далеко не монетарные, средства мирового контроля.
Например, на идеологическом уровне они натравили толпы электората на «жирных котов» — на инвесторов в промышленность и производительный капитал. Но зато вся эта критика совершенно не затронула «избранный «постиндустриальный класс» (IT-корпорации, сфера развлечений, альтернативная энергетика, узкий круг банковских, ресурсных и земельных собственников)…»
На правовом уровне господа дискурса мировой революции-2.0 принялись по своему произволу провозглашать целые нации «аномальными» и вообще «сорными государствами» (rogue states). Они виноваты без доказательства вины, изначально (например, Иран с его ядерным проектом). Это же выступает, как считают Кобяков, Черемных и Восканян, «во введении исполнительных актов (executive orders), позволяющих произвольно признать то или иное правительство нелегитимным, а то или иное деловое сообщество — партнером организованной преступности (для России и Японии — без исключений)…»
Что на уровне геополитики? Авторы «Анонимной войны» считают:
«…На геополитическом уровне — в дальнейшем ограничении полномочий национальных правительств, концептуализированном в программной статье президента CFR Ричарда Хаасса от 21.02.2006 «Государственный суверенитет в глобальную эру должен быть изменен»:
«Для регионального и глобального управления необходимы новые механизмы, предусматривающие передачу полномочий национальных правительств надгосударственным субъектам — не только международным институтам, но также НПО и отдельно взятым частным структурам. Я не настаиваю на том, чтобы Microsoft, Amnesty International или Goldman Sachs были представлены в ООН, но представители подобных структур должны участвовать в принятии решений при возникновении региональных и глобальных вызовов.
Более того, государства должны быть готовы к тому, чтобы поделиться с международными структурами частью суверенитета. Это уже происходит в области торговли: государства соглашаются принять правила ВТО. Некоторые правительства готовы уступить элементы суверенитета, чтобы отреагировать на угрозу глобального потепления. Сейчас необходимо принятие нового документа, заменяющего Киотский протокол, с установленным объемом сокращения эмиссий — поскольку страны понимают, что они потеряют больше, если не присоединятся. Отсюда следует, что понятие суверенитета должно быть пересмотрено, если государства хотят приспособиться к глобализации. Понятие суверенитета становится очень условным, даже договорным (контрактным)»…»
На уровне инструментальном «чужие» применили технологии уже сетевых революций, превратили публичную дипломатию в «войну идей». Естественно, с натиском именно своих идей, предназначенных для «пушечного мяса» МР-2.0 и подвластных провинциальных «элит». Все опасное — сносится загодя.