Даже самый ярый ненавистник Красного императора вынужден признать: именно он смог создать вторую по экономической мощи державу планеты. РФ, где мы сегодня живем – это страна, в значительной степени созданная в 1930-1950-е годы Сталиным, его соратниками, советским народом. Именно тогда возведено подавляющее большинство предприятий, заложена структура сельского хозяйства, построены города, создана транспортная инфраструктура. Мы до сих пор пользуемся плодами того времени, хотя прошло уже более полувека. Того, кого интересует статистика, смогут узнать об этих событиях из десятков книг. Сталин выполнил титаническую задачу. Страна не только отразила нацистскую агрессию, но и к середине 1960-х годов стала великой сверхдержавой – не только военной, но и экономической, научной и культурной.
И отсюда возникает вопрос: как это удалось сделать, за счет чего? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, нам надо обратиться к третьей задаче – хозяйственной.
Как только не рассматривали Сталина историки! Как политика. Как стратега. Как идеолога. Как партийного деятеля. Даже как воплощение абсолютного, немотивированного зла.
Нам же кажется, что делать это надо в соответствии с его прозвищем в кремлевских кругах – «Хозяин». Ибо что делает хозяин, входя во владение разоренным предприятием? Начинает его реструктуризацию. Чтобы понять логику Сталина, надо отрешиться от политических и гуманитарных критериев, сосредоточившись на таких скучных вещах, как издержки, капиталовложения, окупаемость или эффективность производства.
Сталин действовал – и в этом его громадная заслуга! – не как политик, а как своего рода супер-топ-менеджер. Как руководитель огромной корпорации, которую любой ценой надо вывести из глубочайшего кризиса. Можно утверждать с полным основанием: с технологической точки зрения Сталин делал безошибочные вещи.
Я – хозяин корпорации, которая досталась мне в полном развале, и которой никто не дает кредитов. Где взять средства? Только внутри самой страны-корпорации. Деньги можно было взять лишь двумя способами. Во-первых, найти накопления и взять их. Во-вторых, понизить издержки производства.
Первым источником накоплений, как мы, читатель, писали выше, стала ленинская большевистская гвардия, которая награбила сокровища царской России. И хоть она в основном спустила их за рубеж, кое-что у нее оставалось.
Сталин обрушивает на эту гвардию мародеров каток репрессий, пытками вырывая у нее номера банковских счетов, адреса тайников и прочая, после чего ленинцы уничтожаются физически. Уничтожаются предатели, коррупционеры, воры. В 1937 году Сталин истребляет и самых крупных воров, и кадры чекистов, коррумпированных, замазанных связями с нэпманами. Обычно говорят, что Сталин уничтожал людей по смехотворным обвинениям. Однако надо помнить: Сталин не хотел крушения коммунистической идеи. Было просто опасно говорить правду, рассказывать об истинных преступлениях репрессированных. Вот их и забирали под иными предлогами.
Но выжатых из ленинцев денег оказалось слишком мало. И тогда Сталин провел жестокую коллективизацию в деревне, убивая одним махом трех зайцев.
Во-первых, он через внешнюю торговлю мобилизует накопления деревни ради постройки промышленности. Во-вторых, силой укрупняет хозяйства, делает их товарными и обеспечивает промышленность сырьем, а города – продовольствием. В-третьих, он обеспечивает индустрию новыми рабочими руками. Да, все делается очень жестоко. Даже бесчеловечно. Но Сталин не оригинален: почти точно так же поступили со своей деревней англичане во время своей индустриализации шестнадцатого века. И вот что поразительно: и Англии, и в России в результате погиб один и тот же процент населения. Только в Англии доля эта составляла сотни тысяч жизней, а у нас – миллионы. Но у англичан были столетия, а у нас – считанные годы.
Во второй половине 1980-х и в 1990-е годы ХХ века стало модно рассуждать на тему: как можно было бы решить задачи, вставшие перед Советским Союзом на рубеже 1920-1930-х годов, если бы античеловек Сталин сменил свою суть, помудрел и применил гениальные идеи Ленина о кооперации, подкрепив их разработками Чаянова и его товарищей. Нам говорили о постепенно идущей снизу кооперировании экономики всей страны.
Тут же поминают Бухарина с его идеями невысоких темпов индустриализации и коллективизации, подкрепленными расчетами гениального русского экономиста Кондратьева, вошедшего в мировую историю экономической жизни своей идеей длинных технологических волн. Конечно, концепции постепенной индустриализации и медленное поэтапное развитие деревни через производственную и потребительскую кооперацию, были весьма гуманистичны, демократичны и научны. У них был только один недостаток – к концу 1920-х годов они были несбыточны. Крестьяне не хотели идти в кооператив – он был им просто не нужен. Для сильных он становился помехой, поскольку вел к слиянию со слабыми, к передаче слабым части прибылей, доходов. Слабые же пошли бы в кооперативы с удовольствием – вот только не с чем им было туда идти. Они могли объединяться с кулаками только в рамках найма, а никак не сотрудничества. Главное же – кооперация невозможна без механизации и химизации деревни, без последних достижений аграрной науки, без электрификации села, без перехода к качественно иным земледелию и животноводству.
Всего этого Советская Россия раннего периода дать селу не могла. У нее не было ни тракторов, ни удобрений, мало было электричества, топлива. А без этого кооперативы, как добровольные объединения сельских тружеников, никогда бы не состоялись. Некому было просто строить машины, выпускать химические удобрения, вырабатывать электроэнергию. Индустрии не было. А ввозить все это из-за границы – денег не хватало. Нам ведь нечего было продать на Запад. В России не находилось тогда чего-то такого, уникального, что развитые страны рвали бы с руками, отваливая за это марки, фунты стерлингов и доллары, соглашаясь продать русским необходимые машины и оборудование. Даже если предположить, что ленинцы-гауляйтеры договорились бы со своими хозяевами – все равно ничего не выходило. А коль скоро предложить для продажи на мировом рынке было нечего, то деревня не хотела делиться с городами не только своими накоплениями, но и своими продуктами, предпочитая все потреблять внутри себя. Поэтому уже в 1927 году, несмотря на весь НЭП, разразился дефицит еды в городах. Деревня больше не хотела кормить горожан, которые могли дать деревне только бумажные рубли, а не нужные деревне товары. В городах просто-напросто не было современной промышленности.
Село не просто тянуло страну назад, оно разлагало социум, разбивало единые хозяйства, какими они еще были в 1900-х годах, на десятки, а потом и сотни тысяч маленьких хуторов, каждый из которых жил обособленно. И сотни тысяч хуторов невозможно было собрать в страну. Такая Россия была либо обречена погибнуть в жесткой войне всех против всех, либо превратиться в супертоталитарное общество, управляемое заграницей, где рабы пашут на господина, сидящего за морями и океанами, где у рабов нет будущего, нет идеалов, нет надежд, а есть только малоэффективный, изматывающий душу и умерщвляющий тело труд.