Наш прорыв в Мировой океан начинался в трудную пору: в конце 1940-х–начале 1950-х годов. Мой отец, выросший в интернате, рассказывал мне, каким было то время в послевоенной Одессе. Масса калек, коммунальные квартиры, полуголод, люди в изношенной одежде. Власть сурово и беспощадно истребляла расплодившиеся уголовные банды. И все же была какая-то неукротимая воля к рывку вперед, в будущее.
Тогда страна оказалась в кольце вражеских флотов. Америка грозила авианосцами, линкорами и крейсерами по всем азимутам. А наш флот после Великой Отечественной стал еще слабее, чем в 1941-м. Тогда он был больше символом, нежели настоящей морскою силою. А надо было прикрывать огромное арктическое направление и тихоокеанские берега. Еще свежа была в памяти изданная в 1937 году книга американцев Дерлингера и Гэри «Война на Тихом океане», где они на полном серьезе говорили: в случае войны с Японией Америке придется оккупировать Петропавловск-Камчатский. Понеже русский флот слаб, а США нужны удобные базы.
Теперь Япония была повержена, и «врагом № 1» для Штатов стали мы. Приходилось думать, как удержать новую стратегическую позицию – обильно политые русской кровью Курилы. Ведь японцы дрались за них в 1945-м с мужеством львов. Чтобы отбить потерянные царем Курилы и юг Сахалина, нам пришлось вооружать шаланды, бросать в бой наспех переоборудованные траулеры, сухогрузы и гидрографические суда.
Удержание Курильской гряды становилось вопросом нашего будущего как великой тихоокеанской державы. Главной базой флота на Дальнем Востоке может быть лишь Владивосток на побережье Японского моря. Дуга Японии, где обосновались американские базы, закрывает выход из него в океан. Выход на юг можно заблокировать минными полями и рубежами противолодочной обороны в Корейском проливе – узкой протоке между южной оконечностью Страны Восходящего Солнца и Южной же Кореей, также оккупированной Штатами. Путь из Владивостока на север идет через Лаперузов пролив между Сахалином и Японией, а дальше – сквозь Курильский архипелаг. Между островами коего тоже можно набросать мины. Если Россия лишится Курил, то на них появятся чужие военные базы, и Тихоокеанский наш флот окажется наглухо запертым в своих гаванях.
Сталин прекрасно понимал это, когда отбивал Сахалин и Курилы у японцев. Понимали сие и Штаты, уповавшие на послевоенную слабость русских ВМС. В августе 1945 года президент Трумэн писал нам: «США желают располагать правами на авиабазы для наземных и морских самолетов на одном из Курильских островов. Предпочтительно – в центральной группе, для военных и коммерческих целей». В том же году СССР требовал присоединения к себе северной части Японии, острова Хоккайдо. Но флота не было – и нам пришлось отступить. Какое уж там Хоккайдо – удержать бы свое, кровное!
Но были еще и северные акватории, откуда враг мог наносить атомные удары по Питеру, Мурманску, Москве, по промышленному поясу Урала, перерезать Главсевморпуть, обрекая на смерть от голода и стужи огромные территории Сибири и Заполярья. Северный флот Империи был еще молод и слаб. Его основали-то приказом Сталина только в 1937-м. Мы помнили, как сюда в войну рвались немцы, как ледокол «Сибиряков» погиб в неравном бою с тяжелым крейсером «Адмирал Шеер», успев предупредить арктические караваны – ведь гитлеровский корсар шел перерезать Севморпуть. Помнили и о том, как приходилось воевать с немецкими разведгруппами на Новой Земле – будущем ядерном полигоне Империи. Кстати, германская метеорологическая станция сумела тайно проработать там до 1943 года, наводя на нас подлодки и самолеты из Норвегии. А ведь флоты НАТО к началу 1950-х были куда мощнее немецкого.
А что на Юге, на Черном море? Во Вторую мировую итальянцы сумели перебросить сюда по железным дорогам да по Дунаю подлодки с торпедными катерами. А после войны выход из Черноморского бассейна, Босфор и Дарданеллы, оставались в руках Турции – члена НАТО, которая в любой момент могла блокировать их для русских сил, пропустив корабли США.
В конце 1940-х–начале 1950-х мы заняли круговую оборону на морских фронтах. Да такую, что нас зауважали. В те годы мы готовили людей и оружие для прорыва в океаны.
2
Все началось в районе метро «Сокол». В 1947 году там разместилась новая структура Минвооружения СССР – Спецбюро № 1. Одним из его руководителей стал Сергей Берия. Да-да, сын того самого… Молодой инженер-капитан, он тогда только что защитил дипломную работу в питерской Академии связи. На тему радиоуправляемых самолетов-снарядов, предназначенных для борьбы с кораблями…
В те годы мы решили воспользоваться опытом наших вчерашних врагов, сделав ставку в борьбе за моря на воздушную и подводную войну. Был очень ценен немецкий опыт. Лишившись своего могучего флота в 1918 году, Германия и через двадцать лет была слабее на море, нежели Англия, Франция и США, взятые по отдельности. Но армады немецких торпедоносцев, пикировщиков и подлодок сумели нанести тяжелейшие потери ВМС антигитлеровской коалиции.
Принцип «Давид против Голиафа», борьбы малого, но меткого бойца против великана, пришлось модернизировать. Пойдя по этому пути, мы, например, создали уже известное вам оружие – ракетные катера. Но они стали востребованы лишь после появления у нас супероружия – противокорабельных ракет, которые превращали утлое суденышко или самолет в сокрушителя исполинских «плавучих островов» ценою в сотни миллионов долларов.
Принцип управляемого самолета-снаряда, таранящего корабли врага, подсказала Япония. Она применила в войну начиненные взрывчаткой летательные аппараты с оригинальной системой самонаведения – пилотами-смертниками, или камикадзе, что в переводе означает «священный ветер». Самураи применили и первую в мире противокорабельную крылатую ракету «ока» («Цветок горной вишни»), которая несла тонну тротила и тоже управлялась смертником. Но им не повезло: бомбардировщики «Мицубиси», под которые подвешивались «ока», становились с ними сущими тихоходами, и господствовавшие в небе американцы сбивали их задолго до того, как японцы успевали подойти к кораблям на дальность пуска ракеты.
Наша Империя, хотя и уступала американцам по силе ВМФ, в отличие от Японии располагала лучшими в мире реактивными бомбардировщиками. Оставалось изобрести для них реактивные снаряды-«камикадзе», заменив в них людей роботами – аппаратурой наведения. И пионером в этой области стал Берия-младший – весьма талантливый конструктор крылатых и зенитных ракет. Выдающийся ученый-зенитчик Григорий Кисунько, у которого не было поводов сильно любить сталинский режим (его отец был репрессирован), с большим уважением пишет о Сергее Лаврентьевиче (Г. Кисунько. «Секретная зона», Москва, 1996). Да, такие были времена. Тогда сыновья партийной верхушки шли создавать мощь страны, а не во Внешторг и в разграбители державы, как позже.
В 1952 году страна получает на вооружение крылатую «противокорабелку» «Комета». Внешне напоминая МиГ-15, она несла в себе от полутонны до 800 кило взрывчатки и поражала врага в радиусе 80 километров от места пуска, мчась со скоростью 1060 километров в час. Страшная силища! В 1982 году для потопления английского эсминца хватило ракеты «Экзосет» с дальностью боя 50 верст и 150 килограммами взрывчатки. На скорости в 0,93 звука она легко прошила борт британца, превратив его в оплавленный остов. «Комета» же была впятеро мощнее «Экзосет».