А жизнь у нас сейчас, сами знаете, противная. Полно вокруг всякой гадости вроде нитратов и радионуклидов. Даже вы, господин президент, их хватаете. Значит, мертвых и поврежденных клеток у нас гораздо больше, чем у наших прадедов, а желудочного сока мы вырабатываем столько же. Вот и не хватает его нам для эвакуации из организма неполноценных и дохлых клеток. Помощь нужна нашему организму – слабо концентрированная…кислота. Таковую я, мои домашние и сотрудники ежегодно потребляем. А еще для этого необходимо кушать в день по три-четыре тюльки, где содержатся все необходимые аминокислоты, а заодно и хрен есть, которые печени помогает. То есть, пьем кислоту, един тюльку с хреном – и все болезни отступают.
Не верите? Думаете, втирается старый мошенник в доверие? А вы дайте команду – пускай проверят всех моих знакомых и родственников. Сами увидите, что осечек нет!
– Ну что ж, – серьезно вымолвил президент, отпивая чай. – В следующий раз не конфеты есть будем, а тюльку соленую. Тюлька за вами, уважаемый Борис Васильевич! Ну, а хрен уж и здесь найдется.
Гость не обиделся:
– Я всерьез говорю… А тюлечки-то я вам пришлю. Нашей, азовско-черноморской. Проверять ее, конечно, будут. Но она свеженькая, просвечивать ее не надо. А то она вместо того, чтобы радионуклиды выводить, их вам прибавлять начнет.
– Спасибо. Я запомню, – кивнул головой президент. – А еще спросить можно? Вот вы сейчас на Украине оказались. Бедно там. Как же вы ухитряетесь неплохо жить за счет науки? У нас тут ученые жалуются на нищету, рады грантам из-за рубежа. Только-только положение менять начинаем…
Борис Васильевич рассмеялся легко и бодро:
– Так у меня наука особая! Та, которая кормит, хотя грантов за не и не дают. Мне они без надобности. Я вас к себе на дачу приглашаю. Если придете, то увидите мои источники доходов. Живу за счет сахара. Посмотрел я на наши сахарные заводы. Из свеклы-буряка они получают 10, 15, ну от силы 20 процентов сахара. А я – в несколько раз больше. По своей технологии. И оказалось, что этот пустячок продать намного проще, чем установку для низкотемпературного термоядерного синтеза. У меня украинские заводы в очереди стоят. Я с ними договариваюсь: три процентика от дополнительной прибыли – мне. Хлопцы попались обязательные, деньги платят. В общем, на жизнь не жалуюсь. Хватает и на современное оборудование, и на реактивы. Чего мне на бюджет и гранты уповать? Так что у меня наука прикладная…
– А сейчас бы реактор ваш смогли бы сделать?
– Чего бы не смог? Сделал бы, конечно. Принципы действия все те же остались…
– А какие?
– Я вам просто поясню. Представьте себе, как от брошенного в воду камня расходятся круги волн. А теперь представьте, что вы всколыхнули воду обручем. Колебания пойдут от обода обруча к центру, волны сойдутся. Возникнет всплеск. Я это явление называю «самофокусировкой». А с ним связан эффект самоконцентрации энергии. Энергия не только рассеивается в окружающем пространстве, но в ряде случаев фокусируется в определенной точке. Я это научился делать. Вот вам и реактор. Его можно и для трансмутации использовать, и для получения тепла. Так что если заказ будет, я его лично для вас сделаю…
– Считайте, что заказ есть. Он займется! – президент кивнул на помощника.
– Так я ж серьезно к этому отнесусь! И сделаю реактор обязательно, – засмеялся гость. – Только есть у меня одно условие: работать буду у себя дома. А потом приглашу вас к себе, чтоб вы увидели все, о чем я здесь рассказал, воочию, в действии. И тогда выяснится, что я – не просто забавный дед, который байки горазд травить, а человек серьезный…
– Принимается! – согласился президент. – Как реактор готов будет, так и приеду. А все, что нужно для помощи, мои люди обеспечат. А что вы человек серьезный, я и без того знаю. Иначе б мы с вами здесь не сидели. Вы понимаете, что у меня лишнего времени нет…
– Ну, тогда я вам кое-что напоследок расскажу. У меня дома вы увидите три автомобиля. Нет, я не количеством машин хвастаюсь. Автомобили-то непростые! Все они у меня ездят на моих двигателях. Нет в них ни коленчатого вала, ни цилиндров, ни вообще трущихся частей. Есть только диски на подшипниках с небольшим зазором между ними. И бензина этим моторам нужна лишь самая малость – на раскрутку дисков. А дальше бензин заменяет раскаленный воздух, который разлагается на кислород и азот. При температуре в 900 градусов азот сгорает в кислороде. Мы движемся, скорость хорошая, выхлоп – почти никакой… В общем, приезжайте…
Президент тепло попрощался с необычным гостем:
– Телефонами вас снабдят в приемной. По всем проблемам с сооружением реактора звоните. Да, с вас – тюлька и рецепт вашей кислоты.
…Когда дверь за посетителем закрылась, президент обернулся к своему порученцу:
– И мне в это верить?
– Я видел документы… Люди из комитета утверждали, что реактор работал и трансмутация имела место. Говорил я с человеком, который этот реактор курировал, а потом стал зампредом КГБ, и тот клялся, что все это не блеф. Да и выглядит он замечательно.
– Кстати, проверьте насчет его автомобилей, – заметил президент как бы походя.
– В приемной вас ожидает еще один гость, – напомнил помощник…
* * *
…Игорь Викторович, казалось, занимал собой всю кушетку напротив президента. Огромный, физически очень сильный и статный, с окладистой бородой, крупными руками со вздувшимися венами и пронзительным взглядом, он совсем не походил на современных ученых, которых видел глава государства. Нынешние напоминали то персонажей Шолом Алейхема, обряженных в костюмы-тройки, то обычных бюрократов с угодливыми лицами, проплешинами и отвисшими брюшками. А гость вызывал в памяти корифеев русской науки конца позапрошлого века – Менделеева, Бутлерова, Пирогова или Ухтомского. Костюм ладно облегал его мощную фигуру. В госте чувствовались и интеллигентность, и купеческая сметка, и мужицкая основательность.
– Мне говорили, вся ваша жизнь связана, как теперь говорят, с силовиками? – начал президент.
– Точно так. Я всегда работал в тесном контакте с вашей службой. Правда, в советские времена. При демократах сотрудничать не получалось. Писал я письма нынешним Партии и Правительству, на прием набивался, но не сложилось как-то… Наверное, не был нужен, – бас Игоря Викторовича был ему под стать. Раскатистый.
– Наверное, непросто вам было во времена демократии с таким-то семейным наследием? – осторожно поинтересовался хозяин кабинета.
Ученый спокойно ответил:
– А я никогда своего отца не стеснялся. Для меня Виктор Абакумов всегда был знаменитым начальником сталинского СМЕРШа, а не палачом. Я, кстати, ходить учился в тюрьме, после ареста отца, да и о происхождении своем узнал лишь много лет спустя.
Да, родословная у меня – еще та… Знаете, кто 4 ноября 1941 года в Елоховском соборе читал литургию в день иконы Казанской Богоматери? Кто тогда провозглашал славу и русскому воинству под красными знаменами, и Сталину? Протодиакон Иаков Абакумов, мой родной дядюшка. Кстати, у меня и по материнской линии предки интересные были. Мой дел был одним из самых знаменитых гипнотизеров начала ХХ века. И псевдоним у него был соответствующий: Орнальдо. Учился он своему искусству в священной городе Индии, Бенаресе, и мог погружать в транс сотни зрителей в цирках. Так что у меня странная помесь – чекиста и мага. Так что я с рождения был обречен на свою участь…