Но в первой половине того века все было иначе. Американские президенты смогли усилить Центроверх. «Активные попытки подорвать надлежащий правительственный контроль и избавиться от админстративного надзора за частным, а особенно монополистическим капиталом, с его разветвленными экономическими связями, предпринимаются под разными предлогами, но чаще всего – во имя обеспечения прав штатов…» – говорил Теодор Рузвельт.
Именно при элементах социализма США развивались быстрее и успешнее всего. В 1960-е годы валовой национальный продукт Америки рос рекордными темпами – по 4,2 % в год. Но как только с начала 1980-х началась революция монетарно-либерального фундаментализма, все пошло наперекосяк. При Рейгане темпы экономического роста упали до двух процентов. И уже тогда проявилась людоедская сущность либерального монетаризма. Один из глашатаев неолиберализма, публицист Джордж Гильдер, витийствовал: «Чтобы добиться успеха, бедняки более всего нуждаются в шпорах нищеты». Как издевается Шлезингер-мл., сами для себя богачи этих шпор как-то не хотели – иначе бы ввели закон о стопроцентном налоге на наследство. Добавим: при Буше-младшем налоги на наследство были снижены в очередной раз.
А в общем, они дошпорились: в 2008 году 75 % избирателей США проголосовали за негра-кандидата, пообещавшего обобрать богатых… (Будет ли он это выполнять – вопрос второй, показательна же популярность лозунга повышения налогов на богатых!)
Шлезингер пишет, что на деле монетаристы отстаивали свободу не личности, а корпораций. При этом они с пеной у рта требовали расширить полномочия структур, ограничивающих именно личную свободу – ЦРУ и ФБР. Что ж, этот процесс дошел до зенита в правление Буша-младшего в 2000–2008 годах – до возникновения в Америке, по сути, полицейского государства. Но – при огромной свободе для корпораций!
Шлезингер писал свои «Циклы…» в 1985–1987 годах. Но он уже тогда, за двадцать лет до разразившегося сейчас Суперкризиса, совершенно верно предсказал, что «свободный рынок» не решит таких проблем, как оздоровление инфраструктуры и тяжелой промышленности, как кризис городского хозяйства и быстрый рост числа малоимущих, особенно за счет молодежи. Он предсказал «беспрецедентные внешнеторговые дефициты, отток капиталов в страны третьего мира и соответствующее сокращение рабочих мест». Это – точь-в-точь те проблемы, решение коих обещал Обама в 2008 году Шлезингер абсолютно верно предсказал и то, что решать эти проблемы придется с помощью неорузвельтизма.
«Нынешний бизнес уже не нуждается в конкуренции, а напротив, стремится всеми силами ее нейтрализовать!» – написал ученый. А это – уже не капитализм, а диктаторская олигархия. То есть ничем не ограниченный рынок сам собой может превратиться в супермонополистическую экономику – и в диктатуру.
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
Шлезингер-младший в 1980-е сделал еще одно пророчество: оголтелый монетаризм рейгановского типа приведет… к торжеству плановой экономики.
Произойдет это так: в период своего господства монетаристы настолько раздуют бюджетный дефицит и государственный долг США, что в период кризиса не смогут воспользоваться технологией Кейнса: увеличить государственные расходы во время экономического спада. Ибо денег уже брать неоткуда будет. Так в принципе и случилось: в 2008 году долг США вырос до 10 триллионов долларов, расходы на вооружение достигли умопомрачительных величин – а кризис все равно грянул. И теперь впереди маячит… плановая экономика.
«Вынужденный отказ от монетарных стимулов оставляет лишь один выход при очередном экономическом кризисе – планирование в национальных масштабах. В результате «рейганомика» может оказаться прелюдией к планируемой экономике. Еще один пример иронии судьбы», – писал Шлезингер-младший.
Янки отступились от Нового курса в пользу ультракапитализма в начале 1980-х. Они дали свободу корпорациям. И за четверть века довели США до нынешней катастрофы.
Вслед за экономической «ломкой» неизбежно последует и слом старой политики.
Я немного упростил схему, читатель. В самом деле, полного возврата к свободному капитализму 1920-х и конца XIX века в США с 1980-х все-таки не произошло. Ибо те же Рейган или Буш-младший использовали элементы рузвельтизма и кейнсианства. Они хотя и раздували долг государства, все-таки закачивали большие государственные средства в крайне высокотехнологичный сектор – военно-промышленный комплекс. Как отмечает Шлезингер, ВПК в 1920-х еще не было, не говоря уж о более ранних временах. ВПК не может жить без госсредств. То есть монетаризм уже мешался с «военным кейнсианством». А это очень меняет картину. Ибо ВПК – сектор дюже нерыночный, плановый, зависящий от огромных вложений из государственного кармана.
Во-вторых, добавим мы, с 1920-х годов невероятно, гипертрофированно развился финансовый капитал. Он полностью подчинил себе реальный сектор. Он совершенно оторвался от вещного мира, породив мощные манипулятивные психотехнологии. Он приобрел невиданную закулисную власть. И при этом много производств стало выноситься из тех же США в азиатские страны.
Все это превратило поздний капитализм в нечто совершенно иное. И подписало смертный приговор либеральной демократии. Капитализм превратился в элитаризм.
Такое объяснение предложила в 1985–1986 годах группа советских «мозговиков»-марксистов, состоявшая из В. Аксенова, В. Криворотова и С. Чернышева. Под псевдонимом «С. Платонов» они выпустили в 1989 году книгу «После коммунизма».
Суть их рассуждений такова: в 1980-е годы на Западе существовал не государственно-монополистический капитализм, как учили советские идеологи, и вообще не капитализм. Последний умер еще в начале 1930-х. Вместо него возникло качественно новое общество: безусловно эксплуататорское, но многоукладное. Капитализм в нем есть, но уже не занимает господствующих позиций. Господство находится в руках финансовой элиты, которая, обладая своим знанием объективных закономерностей общественного развития, использует довольно развитые методы планового руководства – и при этом опирается на сильные механизмы тайной власти. Шаг за шагом финансисты ограничивают анархию общественного производства и постепенно овладевают всей системой общественных отношений, преобразуя их в интересах правящего меньшинства. Это – тень коммунизма.
Суть элитаризма – тоже в уничтожении классической частной собственности и переход к собственности корпоративно-элитаристической. Создавая мощнейшие финансовые структуры, элита подчиняет себе инвестиционные циклы в масштабах всей страны. Причем на вполне плановой основе. В определенных секторах экономики конкуренция полностью прекращается, а правящая группировка теряет признаки капиталистов, становясь неким совокупным собственником всех производительных сил, что раньше принадлежали капиталистам. Элита сознательно меняет структуру экономики, не заботясь о «священном праве». Классические капиталисты находятся под властью этой финансовой элиты.