Но самое интересное — в том, что и другие страны ЕС, которые в 1920–1940 гг. имели фашистские и тоталитарные режимы, сегодня также угодили в жестокий системный кризис и в полную экономическую задницу. Это — Эстония, Латвия и Литва. Румыния и Венгрия. Польша. Австрия. Смекаете, чем это пахнет?
Добавим сюда (хоть сие и не Европа) Японию с 212 % (от ВВП) государственных долгов. Японцы — также знатные тоталитарии прошлого.
Но есть и страны, которые в не меньшей заднице сегодня, однако в прошлом не были тоталитарными. Это — Англия с ее неимоверным совокупным (не только государственным) долгом, Ирландия, США. И если всерьез обсуждается перспектива введения внешнего управления в Греции, то Великобритания с ее полуторатриллионным (в фунтах стерлингов) долгом тем более этого достойна. Про невообразимый совокупный долг Америки (свыше 50 трлн) вообще молчу.
В книге «Глобальный смутокризис» автор сих строк высказал предположение о возможности воцарения в США — после полного провала Обамы — нового тоталитарного режима. Что ж, события только утверждают меня в прежнем мнении. Американцы уже вынуждены применять в своей практике некие аналоги 1937 г. и «охоты на ведьм». Пока — в преследованиях бизнесменов-спекулянтов, финансистов и чиновников-коррупционеров. (http://m-kalashnikov.livejournal.com/ 375086.html).
Но, как говорится, лиха беда начало.
Боюсь, что на той же грани балансирует и Украина. У ее кризиса нет экономического решения.
Так что впереди, вполне возможно, — фаза нового тоталитаризма.
Естественно, полное повторение тоталитаризма первой половины ХХ века сегодня невозможно. Реалии иные. Прежде всего — демографические. Если Германия Гитлера и Италия Муссолини — страны с огромной долей пассионарной молодежи в населении, то теперешние ФРГ и Италия — страны пенсионеров и людей средних лет. С очень низкой рождаемостью.
Европа долго и последовательно шла к своему краху.
Сама модель «шведского социализма» (как и немецкого «социального государства») создавалась в условиях развитого индустриального общества во второй половине ХХ столетия. И шведские, и немецкие капиталисты согласились платить огромные налоги, чтобы обеспечивать большие социальные затраты именно потому, чтобы местные трудящиеся не захотели устроить свою социалистическую революцию, как русские в 1917-м. (Или революцию национал-социалистическую, как в Германии 1930-х.)
Но благодаря чему шведский, немецкий (финский, датский, норвежский) бизнес мог выдерживать такие высокие налоги? Оттого, что все эти страны во второй половине ХХ века имели мощные, диверсифицированные экономики. Как и СССР. Та же Швеция строила корабли и автомобили, шила одежду и тачала обувь, выплавляла отличную сталь электроспособом, делала оружие и военные самолеты («Бофорс» и «СААБ»). Немцы производили машины и оборудование, развивали передовую металлургию и химию, производили (еще в 1970-е) массу потребительских товаров. Они делали электронику и электротехнику, автомашины, сложнейшие станки и все те же корабли. Даже Норвегия — это не только нефть и газ, но и машиностроение, и кораблестроение, и мощный торговый флот, и рыбная индустрия. Все это давало (и во многом до сих пор дает) огромные доходы, которые позволяют бизнесу платить высочайшие налоги на содержание вполне социалистических программ.
Но теперь модель государства всеобщего собеса («шведского социализма») разрушается на самом Западе.
Во-первых, складывавшаяся во второй половине ХХ столетия модель «велфэр стейт» была рассчитана на то, что высокая рождаемость у европейцев сохранится, что трое-пятеро детей в семье белых народов будут обыденностью. Напомним, что немецкий авиаконструктор Вилли Мессершмитт, живший в 1898–1978 гг., был в семье одним из пятерых чад. Германия с конца XIX века переживала бурный демографический подъем. Масса энергичной молодежи сделала возможной рывок Германии из болота кризиса в 1930-е, позволила стране воевать шесть лет против всего мира, а затем — поднять ФРГ и ГДР из руин после 1945 г. То же самое было и в Швеции. Система социального государства («шведского социализма») была возможна лишь тогда, когда на одного пенсионера приходилось по 4–5 работников.
Но за вторую половину ХХ века европейцы, вкусив прелести социального «велфэр стейт» и получив большие пенсии-пособия, перестали рожать детей. А зачем? Ведь дети отнимают время и нервы, они мешают тратить деньги на потребление и удовольствия. И в старости ты без детей не умрешь — есть пенсии. Началось старение населения, рост доли стариков в популяции полусоциалистической Европы. Работников — все меньше, дряхлых — все больше и больше.
Коэффициент рождаемости в Европе упал ниже критических 2,2 детей на женщину до 1,4 в среднем. И даже в самой успешной по рождаемости коренного белого населения Франции он не поднимается нынче выше 1,97.
В Швеции уже огромна доля в населении бездетных одиночек.
Рождаемость на 2010 г. (для простого воспроизводства нужен коэффициент в 2,2 ребенка на женщину детородного возраста):
Англия — 1,9 (с учетом иммигрантов, конечно)
Исландия — 1,9
Норвегия — 1,77
Дания — 1,74
Финляндия — 1,73
Швеция — 1,67
Нидерланды — 1,66
Бельгия — 1,65
Канада — 1,58
США — 2,06 (с учетом небелого населения)
Франция — 1,97
Италия — 1,29
Германия — 1,36 (даже с учетом мигрантов)
Франции для подъема рождаемости хотя бы до нынешнего уровня пришлось задействовать, по сути, советские рецепты: за счет государства и работодателей дать женщинам оплачиваемый отпуск по уходу за детьми, льготные места в детских садах, льготы на проезд на общественном транспорте и даже вагинальную гимнастику за госсчет — для того, чтобы дамы не боялись утратить сексуальную привлекательность. Однако это повесило на государство новые долги.
Европейцы уже расплачиваются за вторую половину ХХ века, за потребительство и забвение деторождения. Прежде всего — чудовищными государственными долгами. Если пузырь госдолга лопнет, то Запад ждет полный финансовый коллапс.
Сегодня стариков и получателей социальных пособий в Европе так много, а заработки тамошних рабочих/инженеров настолько велики, что бизнес стал выводить производство в Азию. Ибо там рабочих или инженеров той же квалификации можно нанять в несколько раз дешевле. (Хороший инженер в Малайзии обходится в 900 долларов в месяц, скажем.) При этом китайцы выпускают товары ничуть не хуже. Процесс бегства производства из Европы начался с конца 1980-х гг. Но бегство производства — это сокращение плательщиков тех самых высоких налогов, благодаря коим удавалось поддерживать немецкий, шведский и прочие «социализмы».
И европейские государства всеобщего собеса стали нынче разрушаться. Доля среднего обеспеченного класса в Германии, еще в 2000 г. составлявшая 62 % в населении, в 2009-м упала до 54 %. И процесс идет дальше — параллельно с уходом промышленности в Китай.