Благодаря ВТР Красная империя росла и поднималась, покуда Запад в тридцатые годы мучительно боролся с Великой депрессией. Благодаря ей удалось сокрушить Гитлера, к ногам коего целые страны падали, точно перезревшие яблоки. А потом — на глазах изумленного мира поднять из развалин страну за какие-то семь лет, без помощи богатых США.
Вторая революция произошла в 1950-е и начале 1960-х годов. Мы снова рывком вышли вперед, став из залитой кровью, полуразрушенной, технологически отсталой и голодной страны — великой державой Космоса, Атома и Науки. Мы заставили себя догонять. В тени главных свершений, за реакторами, колоннами ракет и храминой Московского университета, виднелись свершения поменьше — но тоже великие! Первыми в мире мы выпустили на линии реактивные лайнеры и межконтинентальные воздушные корабли. Первыми совершили переворот в жилищном строительстве, обеспечив народ доступными квартирами в пятиэтажках, возводимых индустриально-поточным способом. Начали создавать невиданную в мире единую энергосистему, способную обеспечить нашу цивилизацию электричеством с гораздо меньшими затратами, чем на Западе. Распечатали сокровищницу Сибири. Приступили к успешным разработкам организационного оружия. Построили лучшую в Европе вычислительную машину — БЭСМ.
Вторая революция была научно-технической — НТР. Небо озарилось факелами взлетающих русских «востоков», «восходов» и «союзов».
Но они, по большому счету, были только подготовкой к третьей революции. Назовем ее ГТР — гуманитарно-технологической. Вот она-то и должна была принести Красной империи полную мировую победу. Стать третьей ступенью русского Звездолета. И навсегда изменить историю человечества.
К 1980-м годам, несмотря на все недостатки и мерзости, в стране накопилась критическая масса необычных технологий будущего и творцов будущей эпохи. Мы могли, как минимум, убить экономику как таковую, предъявив человечеству чистые биосферные жилища с фантастически низкой стоимостью. А еще — новую энергетику, невиданный транспорт, революционную медицину, агротехнику на биофотонических началах, обеспечивавшую рекордные урожаи. Словом, все то, что воплощало в себе коммунистические мечты об изобилии за грошовые затраты.
Благодаря такому прорыву мы не только заставляли США сдохнуть и попросить пощады в гонке вооружений (а ведь это почти случилось в реальности!), но и предъявляли миру пленительно заманчивый образ жизни. Новый ее стиль. Мы уводили от Запада сотни миллионов зачарованных. Несли реальное освобождение от нехватки средств и экологической катастрофы. И приходили к венцу ГТР — созданию сверхчеловека русского толка, солнечного творца, доброго великана. Смеющегося гиганта, распахивавшего дверь в Небо, дававшему человечеству неисчерпаемые источники дешевой энергии, звездолеты, телепортацию, механизмы общего думания и творчества…
Именно этим должен был увенчаться путь Советского Союза. Создание новой расы людей становилось вознаграждением за те миллионы жертв, что пришлось положить на алтарь первых двух революций. Потеряв армии прекрасных и сильных людей на стройках века и в кровопролитной войне с Западом, получив балласт в виде огромной доли ущербных, мещан, обывателей и хамелеонов, Красная империя, тем не менее, обретала надежных хранителей. Сначала сверхчеловеков были бы сотни. Затем — тысячи. А потом и миллионы!
ГТР обеспечивала выход из тупика. Сегодня он представляется для многих роковым. Даже уважаемый аналитик, футуролог и русский империалист, как Сергей Переслегин, доказывает: мол, Победа 1945 года стала для нас такой же пирровой, как и победа 1918-го — для Франции. Дескать, слишком обескровила она русских. По мнению Переслегина, лучшим вариантом была победа немцев в сорок третьем и заключение Берлинского пакта между Берлином и Москвой. Тогда, мол, создавался бы сильный противовес Атлантическому миру, а развитие человечества пошло бы по пути космической экспансии…
Тысячу раз нет! Подобный вариант насквозь утопичен и унизителен для русских. ГТР — вот что было бы настоящим выходом из изнурительной Холодной войны и полной победой в конкуренции с Западом! В этом варианте мы совмещали Империю и Академию по Айзеку Азимову, соединяли мощнейший интеллект и силу супердержавы.
Из сокровенных мыслей Калашникова:
Знаете, что мне напоминает СССР? Только не надо про рабовладельческое общество и искусственно низкую стоимость рабочей силы… Мы эту очку зрения по «Огоньку» 1988 года знаем. Да и сами в Союзе жили.
Мне лично Советский Союз напоминает самолет Коанды. Знаете, кто первым в мире построил реактивную летающую машину? Румын Коанда в 1910 году. Этакий нескладный биплан с расчалками, но с реактивным движком. Причем в принципе он был таким же, как в нынешний «боингах» или «туполевых». В этом смысле нескладень Коанды был намного ближе к современности, чем БИ-1 или «Мессершмитт-163» 1942 года. Те были не реактивными, а ракетными самолетами, питаясь не атмосферным воздухом, а окислителем из отдельного бака. Аэроплан румына «дышал», как нынешние турбореактивные машины. Просто не имелось тогда воздушной турбины, и потому приходилось использовать в ее роли обычный поршневой движок. А потому самолет Коанды упал, едва перемахнув забор летного поля.
Союз был именно таким самолетом Коанды. С поршневым мотором вместо турбины. Потому что турбины еще не изобрели. А в принципе попытка прорваться в метаисторию была верной. И нельзя не согласиться с Сергеем Переслегиным, написавшим о двух сторонах Страны Советов. Итак, одним он «представляется системой, отрицающей всякую человечность и тяготеющей к средневековым социальным импринтам (вплоть до инквизиции и крепостного права)». Но, с другой стороны, «СССР — уникальный эксперимент по созданию социальной системы с убывающей энтропией, вершина двухтысячелетней христианской традиции, первая попытка создать общество, ориентированное на заботу о людях и их личностном росте».
А это значит, читатель, что такая попытка будет предпринята снова. И не где-нибудь, а у нас. Причем на новых технологиях, да еще в таком виде, что… Боюсь, некоторые даже не сразу поймут, что строится СССР-2. Более того, многие «официально-думские» и замшело-начетнические коммунисты сочтут такое нарушением принципов и устоев. И даже мешать попытаются!
Будучи историком, я не верю в исступленные обвинения тех, кто говорит о бесчеловечном эксперименте коммунистов, по злой воле поставивших опыт над несчастной страной. Мне смешно при виде картинок «России без 1917 года». Не было никакого идиллического, «органического» развития до 1917 года, с коего расписную Русь столкнули-де злые ленинцы. Оставим эти сказки дурной кухонной интеллигентщине семидесятых! В реальности было иное: вторжение капитализма в страну, где 80 процентов населения жило в докапиталистической и некапиталистической деревне! В царской России капитализм безжалостно кромсал тех, кто жил в общинах, в мелкотоварном докапиталистическом, а то и в натуральном хозяйстве. На что сие похоже? На нынешнюю глобализацию, когда западный постиндустриализм вламывается на сельский, традиционный Юг, в Латинскую Америку и Азию, порождая трущобы, партизанские движения и наркобаронов. В отсталой, крестьянско-патриархальной России начала ХХ века подобное вызвало кризисы и череду революций, вылившихся в яростную войну всех против всех! Российская империя поздних Романовых выступала как неразвитая отсталая страна, игрушка в руках капиталистического Запада. И ее втянули в совершенно не нужную русским Первую мировую, сделали пушечным мясом.