Кэт задремала довольно быстро. Затем погрузилась в глубокий сон.
* * *
Прошел час. Кэт все еще спала, свернувшись под одеялом калачиком, когда в комнату заглянул Димон. Он был изрядно пьян (после «Мартини» в ход пошла еще бутылка красного), но шума производил мало: специально вел себя тихо, чтобы Кэт раньше времени не проснулась. Крадучись, он подошел к кровати. Медленно опустился на пол рядом с ней, приподнял одеяло...
Футболка, надетая на девушку, задралась, и Димон увидел трусики Кэт и ее попку. Трусики были малюсенькие, а попка очень аппетитная. Боярский аж губами зачмокал при виде ее. Звук получился негромкий, но он все равно потревожил Кэт. Насупившись, она перевернулась на спину. Однако не проснулась, что его порадовало. Но больше Димона порадовало то, что теперь он мог видеть Кэт не только сзади, но и спереди.
При взгляде на ее грудь Боярский возбужденно засопел. Он вообще заводился очень быстро, а уж пьяный и подавно. Тем более что перед ним лежала такая роскошная баба: красотка и бывшая порнозвезда. Димон пересмотрел все фильмы с Кисой Горячевой и мог с уверенностью сказать – эта деваха может вытворять такое, что ни одна из его лапуль не проделывала. Интересно, она уже показала Гошану класс? Или этот святоша ничего кроме стандартного полового акта в миссионерской позе не приемлет? Ну, да ладно, пусть так свою Кэт и имеет, а он, Димон, покажет ей настоящий класс!
Рука Боярского потянулась к Кэт, пальцы отодвинули край трусиков и забрались под них...
– Ты что делаешь? – услышал он гневный голос. – Убери руки немедленно!
– Киса, не ломайся, – жарко зашептал Димон и вновь протянул отброшенную руку к ее трусикам. – Я знаю, какая ты горячая штучка...
– Отвали от меня! – закричала Кэт, начиная пинаться, чтобы Димон не смог до нее дотронуться.
– Шлюшка хочет поиграть в недотрогу? Ну что ж... Я не против игр!
– Как тебе не стыдно? Игорь твой друг, а ты...
– Поверь, детка, я в сто раз лучше Игоря... Все его бабы так считали... У тебя есть шанс в этом убедиться...
С этими словами Димон навалился на Кэт. Она вырывалась, молотила его кулаками, била пятками, но он был сильнее. Не прошло и минуты, как Кэт оказалась абсолютно голой. А вот Димон раздеваться не стал. Даже пиджака не снял, просто расстегнул ширинку и приготовился к «атаке», как вдруг...
Сильные руки схватили его и отбросили от Кэт. Димон свалился на пол, своротив тумбочку, но тут же поднялся и посмотрел на того, кто ему помешал. Как и следовало ожидать, это был Серов. Димон открыл рот, чтоб сказать что-нибудь в свое оправдание, но получил сильный удар в челюсть. Вылетев за дверь, Боярский упал на лавку. Разъяренный Игорь, почти не хромая, продошел к нему, схватил за шиворот, поднял и толкнул к выходу:
– Пошел вон!
– Ты мне зуб сломал, – ужаснулся Димон, нащупав языком острый осколок.
– Если не хочешь, чтоб я тебе сломал еще один, проваливай! – прорычал Игорь. Впервые он ударил человека по лицу, и ему было не по себе от этого, однако угрозу свою он собирался выполнить.
– Ты готов изуродовать меня из-за какой-то...? – Димон хотел сказать «дешевой шлюхи», но, заметив, как полыхнули глаза Серова, употребил другое выражение: – Чертовой бабы? Да, хорош друг...
– Ты мне, Боярский, не друг больше!
Димон сразу же сменил тон:
– Ну, попутал меня бес, с кем не бывает? Я готов извиниться...
– Засунь свои извинения...
– Гош, ну правда... Прости меня, дурака... И ты, Кэт, – обратился он к показавшейся в дверях Кате. – Тоже... Я пьяный озабоченным становлюсь...
– Извинения не принимаются, – отчеканил Игорь. – И разговор окончен! Вон отсюда!
– Да как я такой за руль сяду, ты что?
– Мне все равно.
– Своего шофера тогда хоть дай...
– Я отпустил машину, потому что намереваюсь тут остаться. А вот ты должен дом покинуть. И немедленно!
– Гош, ты не прав, нельзя так... Двадцать лет дружбы вот так вот... И из-за кого, главное...
– Не хотел я при Кате, – вздохнул Игорь, – но не могу молчать... Меня сегодня снова убить хотели... – Кэт, услышав это, испуганно вскрикнула, а Димон нахмурился. – На этот раз стреляли из охотничьего ружья! Я спасся только благодаря тому, что иногда падаю на ровном месте...
– Впервые я этому рад.
– Ну да, я тоже... – Игорь невесело хмыкнул. – Я думал, что это ты, Дима!
– Что – я?
– Ты в меня стрелял?
– Ты что, с дуба упал? С чего такие идиотские мысли?
Игорь не ответил. Он, будто не слыша Димона, продолжал:
– Но, оказалось, это не ты. Свидетель нашелся, видевший человека с ружьем. И человек этот на тебя совсем не похож. Комплекция не та. Тот, кто в меня стрелял, был худым. А вот какого пола, неизвестно...
– Женского, как пить дать. Это была Лика, я уверен.
– Нет, не Лика. Она в это время находилась дома. Я как раз от нее выходил, когда в меня стреляли... Следили, видно...
– Ты был у Лики дома? – удивился Димон. – Но зачем?..
В глазах его появилась паника. От Игоря это не укрылось, и он кивнул со словами:
– Да, Дима, она все мне рассказала. И о твоих долгах, и о том, что все эти годы я считал другом того, кто дважды чуть меня не погубил...
– Что эта сучка тебе наплела? – вскричал Боярский, решив, как всегда, «отбрехаться». – Я знаю, у нее буйная фантазия и талант к вранью, но неужели ты еще не изучил ее?.. Это же кобра в человеческом обличье... – Димон делал честные глаза, но Игоря теперь сложно было этим купить. – Поверь, Гоша, она оболгала меня! Ты сам подумай, разве я мог бы... После всего этого в глаза тебе смотреть? Да я... Я ж с тобой нянькался, я тебя на ноги поднимал, я...
– И ведь смог, Дима, смог в глаза смотреть... Вот что самое ужасное! А нянькался, потому что совесть мучила... Осталась в тебе еще хоть капля совести... А, может, и нет! Скорее всего, ты просто хотел развить во мне «комплекс благодарности»... Чтоб я по гроб жизни себя твоим должником считал!
– А ты и есть мой должник, – вышел из себя Димон, мигом сорвав маску оскорбленной невинности. – Если б не я, ты бы ничего не добился! Так бы и прозябал на задворках бизнеса... Это благодаря моим идеям твоя занюханная фирмочка превратилась в гигантский концерн! Я трудился, как проклятый, чтобы «Радуга» стала первой в России...
– Что ж, если ты так считаешь, хорошо. Значит, легко сможешь повторить свой трудовой подвиг!
– Ты это о чем?
– О том, что ты уволен, Дима.