Зигфрид и Карл переглянулись.
— Ваша милость… — Оруженосец весь аж спал с лица. — Он что же, хочет, чтобы вы… себе… живот?.. Сами?.. Как тот поганый язычник?..
— Ага. — Нервная улыбка скользнула по одеревеневшим губам Зигфрида. — И чтобы ты потом мне голову снес.
— Как же так?! — ужаснулся Карл. — Грех-то какой, ваша милость!
Желтолицый князь снова прикрикнул, даже притопнул ногой. Карп терял терпение.
Зигфрид осторожно коснулся пальцами рукояти кинжала. Ничего не произошло. Никто не отсек ему руку. Взять кинжал — именно это сейчас от него и требовалось.
Барон поднял оружие.
— Слушай меня внимательно, Карл, — негромко и быстро заговорил Зигфрид. — Делаем так. Я хватаю языческого князька и приставляю ему кинжал к горлу. Ты рубишь любого, кто попытается подойти. Если пленим этого карпа, может, и уцелеем. Все понял?
— Да, ваша милость, только…
— Никаких «только», Карл. Это наш единственный шанс. Если у меня ничего не выйдет, сам руби князя. Просто руби, и все. Чтоб уж не зря нам с тобой пропадать.
На предводителя язычников Зигфрид прыгнул стремительно и яростно — как лев, изображенный на фамильном гербе Гебердорфов. Он намеревался сразу подмять под себя тщедушного противника, перехватить левой рукой тощую шею князька, а правой упереть отточенное изогнутое лезвие в горло варвара.
Не вышло! Ничего! Ни левой, ни правой…
Маленький, но необычайно юркий чужеземец молниеносно ушел в сторону. Увернулся и тут же контратаковал сам.
Левая рука Зигфрида цапнула лишь воздух, правая угодила в цепкий захват. Пальцы иноземца оказались крепкими, как палаческие клещи. А движения — быстрыми, резкими и беспощадными.
Зигфрид даже не понял, что случилось. Он лишь почувствовал острую, затмевающую сознание боль в правой руке и сильный удар о камни.
Кинжал выпал из вывихнутой кисти. Обезоруженный и беспомощный, барон, распластавшись, лежал на земле. Где-то в стороне мелькнуло растерянное лицо Карла.
— Руби-и-и! — крикнул Зигфрид.
— А-а-а! — Оруженосец, вопя во весь голос, бросился к князю-карпу. В два прыжка преодолел расстояние, отделявшее его от противника. И прежде чем кто-либо из воинов языческого князька заступил ему дорогу, взмахнул мечом.
Но вот опустить тяжелый клинок Карл не успел.
Желтолицый варвар с рыбьим гербом вновь продемонстрировал немыслимое проворство. Извлечение меча из ножен и резкий удар с сильным оттягом на себя слились в одно молниеносное движение.
Выдох-вскрик. Блеск изогнутой стали. Свист. Влажный хруст и тошнотворное чавканье…
Карл еще держал занесенный меч над головой, а вражеский клинок уже описал смертоносную дугу.
Князь-карп бил тем же манером, каким рассекал уложенные в кучу трупы, — не столько разрубая, сколько разрезая кость и плоть. Только на этот раз не мертвую — живую.
Горячая кровь Карла брызнула на лицо барона.
Удар язычника был страшен. Но насколько страшен, Зигфрид понял лишь мгновение спустя, когда тело оруженосца развалилось надвое. Правая половина, левая половина, ровный разрез посередине, хлещущая фонтаном кровь… Карл, рассеченный от темени до паха, лежал у ног чужеземца. Две части одного человека мелко подрагивали. Половина лица смотрела на Зигфрида. Другая половина уткнулась в сапог чужеземца.
Прозвучал краткий приказ на незнакомом языке. Барона связали снова. Кто-то из слуг карпа протянул своему господину чистую тряпицу. Князь оттер кровь с меча и вложил клинок в ножны. Затем поднял с земли и спрятал кинжал. Бросив на Зигфрида взгляд, исполненный презрения, предводитель язычников удалился.
Красный рыцарь неведомого народа, казалось, утратил к пленнику всякий интерес.
* * *
Гасир [3] Такехико Ёсинака размышлял. По приказу даймё [4] он уже третий день искал укрывающихся в Проклятых горах синоби и ямабуси. Соседство с воинами-тенями и «спящими в горах» колдунами-отшельниками было крайне неприятным для господина. У даймё много врагов, и каждый может сговориться с обитателями здешних гор. А неуловимый наемный убийца или сильный маг, умеющий насылать болезни и натравливать демонов, порой бывает опаснее целой армии.
Мудрый даймё неоднократно пытался очистить Проклятые горы от скверны, но карательные рейды пока не приносили ощутимых результатов. Иногда удавалось привезти господину голову какого-нибудь путника, который мог быть членом клана синоби или отшельником-ямабуси, но с тем же успехом мог оказаться заплутавшим крестьянином, сбежавшим преступником, странствующим монахом или бродячим актером. Впрочем, даже такая сомнительная добыча в этих пустынных местах была большой редкостью. Гораздо чаще во время облав бесследно пропадали самураи и асигару [5] из поисковых отрядов. Но даймё снова и снова посылал воинов в горы. Даймё хотел жить спокойно, а желание господина для Такехико — закон.
Пятерым гасирам было приказано прочесать все перевалы, ущелья, плато и пещеры и убивать любого, кто окажется на пути. Коварные синоби и ямабуси, водившие дружбу с демонами, не являлись противниками, достойными уважения, а потому уничтожать их надлежало без жалости и без промедления, не утруждая себя соблюдением правил благородного боя. Кроме того, даймё повелел собирать любое секретное оружие воинов-теней и колдовскую утварь «спящих в горах»: и то и другое со временем могло пригодиться в войнах с соседями.
Двое суток прошли в бесплотных поисках. Ничьих голов и никаких трофеев Такехико отправить господину не мог. Зато на третий день…
Враг, с которым столкнулся Такехико на третий день, не был похож ни на воинов-теней, ни на колдунов-отшельников. На кровожадных демонов-они бледнокожие и широкоглазые воины-буси тоже походили мало. Скорее всего, это были чужаки-идзины, люди невиданного доселе народа, объявившегося в Проклятых горах. Высокие всадники на огромных конях носили железные одежды и причудливые гербы-мон, сражались странным оружием и говорили на незнакомом языке.
Их было немного, но за ними могли прийти другие. И кто знает, возможно, появление этих чужаков представляло для даймё большую угрозу, чем синоби, ямабуси и все соседние вражеские кланы, вместе взятые. Неизвестная опасность всегда страшит сильнее…
В поведении чужеземцев было много непонятного. Они везли с собой прозрачный кристалл, в котором покоилась высохшая черная нога — по всей видимости, магический артефакт. Но идзины так и не воспользовались им, что доказывает их неспособность к колдовству. Зато драться чужаки умели. Идзины перебили всех разведчиков-мономи, посланных Такехико на отдаленное горное плато.