Снова в ход пошли когтистые железные перчатки и ножные накладки, облегчавшие подъем. Снова темная фигура синоби слилась с темным камнем. Снова Итиро карабкался наверх.
Он, не задерживаясь, пробрался между узкими — увы, слишком узкими — бойницами второго этажа. Добрался до третьего, где башню окаймлял выступ вынесенных наружу боевых площадок и над землей нависали широкие амбразуры, предназначавшиеся для уничтожения врага под самыми стенами. Из таких бойниц можно было не только метать стрелы и копья, но и бросать камни или лить кипяток. Конечно, обычный человек не смог бы протиснуться снизу в такое отверстие.
Итиро — смог.
Повиснув под самой бойницей, он долго прислушивался. И, лишь убедившись, что на башенной площадке нет стражи, заглянул внутрь. Внутри было темно и тихо. Итиро просунул правую руку, надежно зацепившись шипами сюко за внутренний край бойницы. Затем втиснул правое плечо. Голову…
Левое плечо не пролезало. Пришлось, стиснув зубы, дернуться всем телом, выламывая суставы. Процедура болезненная, но привычная. Нужно было просто знать, как вынимать кость из суставной сумки. Итиро знал. И знал, и — благодаря долгим годам изнурительных тренировок — умел. К тому же он мог не чувствовать боли, когда боль мешала. Ну почти не чувствовать…
Прикусив губу, Итиро вполз… втянул ноющее тело в бойницу. Вправил вывихнутые суставы, снял сюко и асико.
Он оказался в галерее, опоясывающей башню. Здесь все было подготовлено к тому, чтобы без промедления дать отпор врагу. У стен стояли идзинские луки и самострелы с натянутыми тетивами. Из ниш торчали охапки стрел. Над бойницами громоздились пирамидки камней и висели на треногах медные котлы. Котлы уже были наполнены водой и смолой. Рядом лежали дрова и сухая растопка.
Единственная дверь имела лишь внутренний засов — видимо, чтобы держать оборону до конца, даже если башня будет захвачена. Дверь выводила на темную узкую винтовую лестницу, ступени которой уходили вверх и вниз. Итиро поморщился. Нехорошее место. Неудобное. Тесно. Мало пространства для маневра. Нет спасительных углов. Одна только закручивающаяся вокруг каменного основания ступенчатая спираль. Темно, но если кто-нибудь войдет сюда с факелом — спрятаться некуда. И не видно, что происходит впереди и что сзади. А еще — двери по правую руку, и каждая может распахнуться в любой момент.
Что ж, чем скорее он преодолеет опасный участок, тем лучше. Сейчас нужно было подняться наверх — к переходу в главную башню замка. Мягкие кожаные туфли-варадзи бесшумно ступали по лестнице, отмеривая один виток, другой… И вдруг — шаги! Громкие, уверенные, хозяйские. Вниз, навстречу Итиро, спускались два или три идзина. Точнее определить сложно — мешает непривычное эхо.
Итиро толкнул первую попавшуюся дверь.
Заперто.
Вторую…
Открыто. Но, чуть приоткрыв, он тут же затворил ее снова. Дверь выходила на стену внутренней цитадели — ярко освещенную факелами и забитую стражниками. Нет, туда сейчас соваться нельзя.
Что остается? Отходить вниз, уступая дорогу спускающимся идзинам? Но как далеко отходить и как долго? И не загонят ли его те, кто наверху, к какому-нибудь нижнему посту? Тогда придется иметь дело с врагом, атакующим с двух сторон сразу. И тогда вряд ли удастся умертвить всех быстро и бесшумно.
Драться здесь? Тоже рискованно. Тела, кровь… Если кто-то еще пойдет по этой лестнице, то непременно заметит следы стычки. Тревога поднимется раньше времени.
Был, впрочем, один способ уклониться от нежелательного боя. Не очень надежный, но попытаться стоило. Лестничный проход здесь достаточно узок, чтобы удерживать, словно палку-распорку, даже его, Итиро, маленькое тело, а значит…
Миг — и руки уперты в одну стену, а ноги — в другую. Итиро вскарабкался-взбежал к выступам на потолке, которые тоже являлись частью винтовой лестницы. Синоби замер в горизонтальном положении, напрягшись так, будто пытался раздвинуть башенную кладку ладонями и ступнями. Итиро готов был в любой момент обрушиться на головы идзинов.
Ребристый потолок был невысок, и одного-единственного взгляда, брошенного наверх, хватило бы, чтобы обнаружить прячущегося под ним человека. Но люди, спускающиеся по лестнице, редко поднимают головы. Обычно люди на лестницах смотрят под ноги.
Двое воинов (все-таки их было только двое) прошли мимо, так ничего и не заподозрив. Прошли, едва не задев факелом куртку Итиро, провисшую под тяжестью набитых карманов. Жар от трескучего пламени ударил в лицо — пришлось зажмурить глаза.
Потом свет исчез. Шаги стихли. Где-то внизу громко хлопнула дверь. Возвращаться наверх идзины вроде бы пока не собирались. Итиро перевел дух и, расслабив мышцы, соскользнул на ступени.
Его подъем закончился на широкой площадке с двумя нишами-бойницами, горящим факелом на стене и массивной низенькой дверцей напротив лестницы. У двери стоял еще один стражник в рубашке из железных колец и в островерхом клепаном шлеме. На поясе идзинского воина висел меч, а глаза стража — вот ведь незадача! — всматривались в полумрак лестничного прохода как раз в тот момент, когда Итиро выходил из-за изгиба каменной кладки.
Проклятый идзин не дремал. Видимо, уловив смутное движение, стражник подался вперед, неуверенно окликнул шевельнувшуюся тьму и сразу же потянул из ножен меч, открывая рот для нового крика.
Все! Здесь уже не пройти незамеченным, не отступить назад и не избежать схватки. И мечом на таком расстоянии противника не утихомиришь.
Пароля-отклика Итиро, разумеется, не знал. Как и языка идзинов, а потому ответил иначе. Молча, быстро и безжалостно. Рванул из нарукавного кармашка заостренную с обоих концов металлическую палочку-хасидзе…
Полуоборот. Бросок, в который вложена вся сила руки. Хорошо сбалансированный бодзё-сюрикен, крутнувшись в воздухе, ударил точно в раззявленный рот. Небольшой — в длину ладони — дротик вошел меж двух рядов крупных желтых зубов почти целиком. Пригвоздил язык к гортани, перебил связку позвоночника с мозгом. А это конец. Паралич и практически мгновенная смерть.
Крик, уже готовый сорваться с уст часового, был вбит обратно. Тишину нарушил лишь приглушенный хрип, бульканье… Идзин повалился головой вперед — на лестницу.
Итиро подскочил к нему вовремя. Поддержал тело. Подхватил падающий с головы шлем. Да, шлем — это главное. Если бы железка покатилась вниз по ступеням, грохоту было бы на весь замок.
Он аккуратно уложил подрагивающего мелкой дрожью стражника на пол. На то, чтобы вынуть метательную палочку из раны и обтереть кровь о штаны убитого, времени ушло немногим больше, чем на убийство.
Плохо. Очень плохо! Этот труп никуда не спрячешь. Значит, теперь действовать нужно еще быстрее, чем прежде.
* * *
Дверь, которую охранял идзинский воин, оказалась запертой, и у мертвого стража ключа не нашлось. Зато на уровне груди в толстых досках имелось небольшое, с кулак, прямоугольное отверстие. Не то смотровое окошко — чтобы видеть, кого впускать, не то бойница — чтобы остановить на пороге того, кого впускать не следует. Через прорезь можно было разглядеть часть крытой галереи, ведущей к главной замковой башне. Длинный и широкий коридор освещала пара факелов в массивных подставках. В стенах зияли бойницы, между которыми прохаживался еще один стражник. Время от времени он поглядывал вниз.