На конце высвобожденной косицы тускло блеснул металл. В длинные черные волосы была вплетена небольшая круглая пластина с дыркой посредине и с заточенными краями.
Раскрутившаяся коса, словно миниатюрный кистенек, привязанный к голове, хлестнула в лицо нукеру. Нукер отшатнулся. Закричал. Выронив саблю, схватился за лицо. Споткнулся, упал… Кажется, бедняга лишился глаза.
Бельгутай атаковал ханьца. Тот попытался расправиться при помощи своего волосяного кистеня и с ним. Но, как говорят урусы, нашла коса на камень… В этом случае — на саблю.
Клинок Бельгутая срубил опасную косицу ханьского богатура. А когда тот попытался достать ногой его голову, Бельгутай тоже среагировал вовремя и подставил под удар изогнутое лезвие.
Схватившись за разрубленную голень, противник откатился в сторону — к большому сигнальному барабану. Бельгутай добил раненого без малейшего сожаления.
И на миг отключился от горячки боя. Барабан! Вот на чем сконцентрировались все мысли. Главный барабан ханской ставки… Такой в походе везут на двух лошадях. В такой бьют два человека. И гулкий голос такого барабана может пробиться даже сквозь завывание колдовского вихря.
Правда, оба барабанщика были мертвы. И их колотушек-палиц нигде не видно. А ведь должны быть где-то здесь, где-то поблизости. Впрочем, на поиски нет времени.
Бельгутай саданул по натянутой коже сабельной рукоятью.
Бум! Звук вышел отрывистый и негромкий.
Еще раз. И еще…
Бум! Бум!
Ничуть не похожий на сигнал тревоги звук.
Бельгутай ударил снова.
Бум!
Не то! Все равно слишком тихо. Звук терялся в вое магического смерча.
Ладно… А если так? Бельгутай перевернул тяжелый барабан на бок. Выкатил из-за шатров. Покатил к склону холма.
На пути оказался ханец с двумя короткими кинжалами. Бельгутай толкнул барабан на него. Сбил противника с ног. Саблей рассек упавшему ханьцу горло. Подтолкнул барабан дальше.
Готово! Барабан покатился вниз, как огромное широкое колесо.
«Бу-ум-ум-ум-ум-ум-ум!» — загрохотало на склоне.
Барабан скакал на кочках и прыгал через трупы.
«Бу-ум-ум-ум-ум-ум-ум!» — гулко гудело его чрево.
Такой шум должны услышать.
Люди внизу действительно начали оглядываться на холм. Кто-то что-то кричал. Кто-то размахивал руками. Хорошо! Теперь-то подмога подойдет.
Видимо, противник тоже это понял. Враг навалился с новой силой, и Бельгутаю вновь пришлось спешить на помощь хану.
Какой-то ханец с бритой головой и окровавленным лицом яростно атаковал телохранителей Огадая справа. Швырнув с обоих рук пучок коротких метательных ножей и свалив пару нукеров, он подхватил с земли копье с пышным бунчуком.
Копьем бритоголовый действовал проворно и умело. Видимо, немало тренировался с подобным оружием. Бунчук из конского хвоста выписывал в воздухе отвлекающие круги и петли. Листовидное острие разило метко и часто.
Упали еще два нукера.
Ханец наседал. Стремительные отбивы, уколы, прыжки, вращение, удары с двух концов копья.
И еще один…
Копье быстро расчищало дорогу к хану.
Огадай обнажил саблю. Но Бельгутай успел раньше! Преградил копейщику дорогу. Взмахнул своим клинком.
Противник отбил саблю влево. И сразу — тычок… Длинный, резкий, словно бросок змеи. Наконечник мелькнул у самого горла. Бунчук хлестнул по лицу. Бельгутай едва увернулся от заточенного острия.
Рубанул снова. И опять копейное древко отбросило саблю. На этот раз — влево.
Еще укол, от которого вновь удалось уйти лишь в последний момент.
Третья попытка. Клинок, захлестнутый бунчуком, чуть не выскользнул из руки.
Нет, так дело не пойдет! Бельгутай подался всем телом влево, ложным маневром обманул противника, сам прыгнул вправо. И вперед. Резко сократил дистанцию. С силой рубанул не по древку даже — его стремительные движения трудно было уловить глазом, — по обозначенной вращающимся бунчуком круговой петле. Под наконечник. Древко переломилось. Острие и бунчук отлетели в сторону.
В руках противника остался обрубок без стального навершия.
Вот так-то лучше! Бельгутай с облегчением вздохнул и… пропустил удар. Даже простое древко в руках ханьца оказалось опасным оружием. Желтолицый воин действовал длинной палкой как боевым шестом.
Неожиданный тычок пробил защиту Бельгутая. Тупой конец копейного обрубка прошел между саблей и щитом, ударил под дых. Доспехов на Бельгутае не было. А поддоспешник не смог смягчить удар.
Ох-х! Желудок рванулся к горлу. Парализующая боль взорвалась где-то в районе солнечного сплетения. Стало нечем дышать. Бельгутай непроизвольно согнулся.
И тут же последовала целая серия стремительных, болезненных ударов с обоих концов копейного древка. Ударов настолько быстрых, что казалось не один человек, а сразу трое бьют одновременно.
По правому запястью. Сабля вывалилась из руки Бельгутая.
Под колено. Нога подломилась.
По спине. Боль затмила сознание.
По шее. Все тело словно сжали незримые оковы.
И еще — пока Бельгутай медленно, как в трясине, валился на темный песок — по затылку. Из глаз брызнули искры. Земля окончательно ушла из-под ног.
К счастью, ханец не стал тратить время на добивание Бельгутая. Или просто не успел его добить. Сабля Огадая расколола бритую голову. Хан, уже почти лишившийся охраны, сам вступил в бой.
Бельгутай попытался нащупать выбитую саблю и подняться на ноги. Какое там! Парализованное тело не слушалось. В чем причина? Магия? Нет, вряд ли. Просто проклятый ханец знал, куда следует бить, чтобы надолго обездвижить человека.
Бельгутай мог сейчас только лежать и смотреть. И он видел… Все.
К Огадаю подскочил новый противник. Видимо, этот ждал подходящего момента. И — дождался! Ханец вертел в руках пару небольших железных крючьев с рукоятями-кастетами в виде вогнутых лезвий-полумесяцев. На лбу нападавшего поблескивала металлическая пластина на тонком ремешке. По форме пластина напоминала глаз.
Последний нукер-копейщик из ханской свиты попытался заслонить хана. Нападавший зацепил копье крюком и отвел его в сторону, сам скользнул вперед. Второй крюк ударил в шею телохранителя. Словно коготь вырвал кадык, разорвал артерии. Бросил хрипящего копейщика наземь. Хан оказался с противником один на один.
Огадай рубанул ханьца. Но тот явно ждал этого. Подставил под удар скрещенные крючья. Поймал клинок. Дернул крючья в стороны, беря саблю на излом. Клинок не сломался, но сабельная рукоять выскользнула из вывернутой ладони Огадая.
Рука хана метнулась к засапожному ножу-хутугу. Не успела. Один железный крюк клюнул Огадая куда-то в правое плечо. Хан вскрикнул. Рука, уже почти коснувшаяся ножа, повисла безжизненной плетью.