— Все на штурм! Все!
Он действительно бросил в бой все силы. Разом. Не оставляя резервов.
Охваченные синим пламенем, рассеянные, разбросанные, исчезающие буквально на глазах темные фигуры теперь вряд ли могли помешать штурму. И если подождать еще немного, пока подступы к ханьским укреплениям очистятся окончательно… Угрим ждать не хотел.
Татарские и латинянские отряды, выстроившись клиньями и колоннами, целя в бреши между темными группками истаивающих призраков, вновь двинулись к ханьской Стене.
Князь приказал подвести коней — для себя и Тимофея. Для себя, Тимофея и Черных Костей. Это могло означать только одно: Угрим намеревался лично принять участие в штурме.
Значит, происходило что-то важное. Очень важное, чего Тимофей пока не мог постичь.
— Зачем? — Шепот князя, выцеженный сквозь зубы, был едва различим.
Тимофей удивленно взглянул на Угрима.
— Зачем он выпустил силу Стены?
Тимофей смотрел на Угрима и молчал. Самое разумное было сейчас просто молчать.
Князь говорил, не обращаясь ни к кому конкретно. Он просто не в силах был справиться с чувствами. Что с ищерским волхвом случалось крайне редко. Чего с ним почти не случалось.
— Сила Стены — в Стене, — доносилось до ушей Тимофея тихое бормотание князя. — Вне Стены сила слабеет и рассеивается без следа, как песок, уходящий сквозь пальцы. — Угрим шумно вздохнул. — Тогда зачем?!
Хм, а действительно, зачем? Тимофей, прислушивавшийся к словам князя, наконец осознал их в полной мере.
Сила Стены — в Стене. Сила Длинной Стены крылась в темных фигурах, которые были брошены на штурмующих. Но чего добивался ханец, выплескивая ее наружу? Что это? Жест отчаяния или хитрость. Бесермен выпустил мертвых стражей Стены, чтобы…
Чтобы… Чтобы…
Нет, ни одолеть, ни остановить врага желтолицый колдун так не мог. И наверняка он знал об этом. Значит, ханец хотел другого. Просто задержать. Выиграть время просто. А вот зачем? Для чего?
* * *
Чжао-цзы вел отряд по чужому лесу. Лес был густой, непроходимый, но широкие тропы, а кое-где и целые просеки, проложенные многотысячной армией, не так давно побывавшей в этих глухих местах, облегчали движение.
Чжао-цзы покосился на бледнокожего императора западных варваров, увязанного поперек седла Чуньси. Именно императорские войска пробили дорогу в непролазных зарослях. За что им большое спасибо.
По протоптанному пути отряд ехал довольно споро. Припасов линь гуй с собой не брали и везли лишь легкое оружие. Снаряжения — минимум. Из груза — только три пленника, два кристалла с Костьми Яньвана, несколько факелов да шары тэ-хо-пао, покачивающиеся в плетеных сетках вьючных лошадей.
Конечно, магия могла бы значительно ускорить их продвижение, но сейчас Чжао-цзы избегал даже слабого колдовства. Даже самого слабого. Магические кристаллы и те были наглухо увязаны в толстых кожаных сумках, чтобы случайно их не коснуться и не пробудить ненароком скрытую в Костях силу.
Тропа Диюйя перенесла их от Великой Стены до той незримой границы, за которой любое магическое действо непременно привлекло бы внимание противника и открыло ему тайный замысел Чжао-цзы. Дальше они должны были пробираться сами, полагаясь лишь на силу, скорость и выносливость коней.
Что ж, для этого перехода Чжао-цзы приказал отобрать самых быстрых и выносливых животных.
Через некоторое время лес закончился. Они выехали на открытое пространство. Очень открытое.
Это была необъятная ровная пустошь, напрочь лишенная деревьев и кустарников. Равнину рассекала надвое неторопливая извилистая река. Над рекой возвышался широкий каменный мост на неровных толстых опорах. И на пустоши, и на реке, и на мосту лежали явные следы магического воздействия, а земля вокруг была пропитана смертью.
Смерть ощущалась везде, как бывает на местах великих битв и массовых захоронений. Природа никак не могла сотворить такого. Такое под силу только людям и колдовству.
Впрочем, было здесь кое-что еще.
Кое-что более впечатляющее, что сразу притягивало взор.
* * *
Яркие синие вспышки больно резали по глазам, но ничего желаннее этого слепящего света для Бельгутая сейчас не было. Колдовское пламя урусского шамана гнало прочь холод смерти и возвращало телу живительное тепло. Боевая магия расчищала пространство, заполненное черной нечистью. Магия давала время и возможность отступить.
Некоторое время темные фигуры, пожираемые синим огнем, еще упрямо лезли вперед. Но вскоре демоны Стены начали обессиливать. Их и без того неторопливые движения стали вовсе медленными и неуклюжими, их губительное дыхание, от которого сердце смерзалось в холодный комок, оборвалось. И в конце концов сами призраки замерли на одном месте и сделались неподвижными, как Стена, из которой они вышли.
Пламя Угрима прожигало в плотных рядах широкие проходы, и проходы эти уже не заполнялись новыми демонами. Но не только и даже не столько волшба уруса убивала их. Расколотая темная орда рассеивалась сама собою. Темные фигуры испарялись, как вода, пролитая на раскаленные камни очага. Плотные группки неподвижных призраков, правда, преграждали еще путь к ханьской Стене, но обойти их уже не составляло труда.
Под рев труб и грохот барабанов к Длинной Стене двинулась вся армия осаждающих.
Пешие и конные отряды огибали темные островки нечисти.
Бельгутай обратил внимание на двух всадников, мчавшихся по широкому проходу между воинами Феодорлиха и нукерами Огадая. Оба неслись так, как не может скакать даже самая быстроногая лошадь. Будто земля толкала коней в копыта, придавая им дополнительную скорость. Каждый скачок был вдвое-втрое быстрее и дальше обычного конского скока. Конечно, без колдовства здесь не обошлось.
Первым всадником был урусский коназ-шаман в развевающемся красном плаще. Вторым — толмач Тумфи, придерживавший седельные сумы, из которых тускло поблескивали кристаллы с Черными Костьми.
Странно, очень странно… До сих пор Угрим-коназ не покидал своего холма. И вот пожалуйста: несется к Стене, расшвыривая волшбой тех, кто не успевает сам убраться с его пути.
Ханьцы засуетились. Сверху полетели стрелы. Вражеские лучники и арбалетчики пускали их, почти не целясь, лишь бы больше, лишь бы быстрее.
С башен и из-за Стены ударили метательные машины.
Штурмующие ответили. На боевые площадки и переходные галереи густо посыпались стрелы. Стрел было много. Тучи! Впрочем, отнюдь не состязание стрелков должно решить исход этой битвы. Другое…
Бельгутай почему-то не замечал вражеского мага. Зато он хорошо видел, как Угрим вырвался вперед и осадил коня почти у самой Стены. Жеребец застыл под колдуном, подобно камню. Конь стал столь же неподвижен, как недотаявшие еще темные призрачные фигуры.