— Кстати, сеньоры, — осведомился тем временем у солдат падре Доминик. — Вы ведь там недавно проходили. Дорога до ручьев по-прежнему разбита?
— Ну а кто ее будет ремонтировать? — хмыкнул усатый солдат. — И, кстати, не стоит обольщаться нашим недавним успехом. Там по-прежнему не вполне безопасно. И до, и после.
— Дон Себастьян бесстрашен как лев и вооружен целым арсеналом, — игриво ответила за него Миранда и лукаво добавила: — Остановить такого воина может только женщина.
— Такая, как ты? — усмехнулся артиллерист.
— Именно, — гордо ответила Миранда, принимая вызывающую позу.
И столь чертовски соблазнительно она выглядела в этот момент, что каждому из присутствующих тут же захотелось взять штурмом эту цитадель. Кроме, разве что, падре да матроны, которая небрежно сунула девушке в руку стопку тарелок и велела унести их на кухню. Эспада, чтобы отвлечься от мыслей о прелестях Миранды, спросил: что там вообще за дорога? Голоса разделились. Солдаты считали, что до ручьев, то есть до того места, где многочисленные ручьи отмечают начало подъема местности, это вообще не дорога. Миранда же, высунувшись из дверей кухни, напротив, описала те края как рай земной, цветущий и благоухающий.
— Цветущий — это да, — признал усатый солдат. — Но пахнет там обычно неприятностями. Потому и рекомендую весь свой арсенал держать под рукой.
— А как же указ, который запрещает огнестрельное оружие? — спросил Эспада.
— За указ, сеньор, вы будете отвечать перед альгвасилами, — спокойно ответил солдат. — А за беспечность — перед самим Господом.
Эспада хмыкнул и поинтересовался, где в таком случае можно пополнить запас пуль и пороха. Как оказалось, невзирая на указ, проблем с этим не было. Усатый солдат присоветовал лавку при местном гарнизоне. Дожди заливали Каракас регулярно, а не все торговцы знали, как правильно сберечь порох от сырости. Военным же можно было доверять смело.
— Кстати сказать, мы как раз идем в гарнизон, так что нам по пути.
Внутренний голос шепнул было Эспаде, что в деле, где замешаны большие деньги, следовало бы быть очень разборчивым в выборе попутчиков, но дон Себастьян тут же успокоил сам себя. С таким же успехом можно заподозрить Миранду, которая нисколько не скрывала своего желания задержать рядом с собой благородного идальго. Или нищего, что, похоже, решил поселиться под пальмой напротив окна его комнаты. По крайней мере утром он все еще был там. Дремал, завернувшись в свой плащ, и ничем не выказывал желания разбогатеть незаконным путем.
О лошадях падре Доминик позаботился заранее. Точнее, о паре смирных старых лошадок, продремавших все то время, что дон Себастьян провел в их обществе. Они дремали стоя, дремали на ходу и даже сено жевали не выходя из дремы. Солдаты путешествовали пешком — благо до форта, где базировался гарнизон, было меньше лиги — и вполне могли дать фору этим скакунам. Артиллерист, не сходя с крыльца, пожелал им счастливого пути и отправился, по его собственному определению, досматривать сон. Миранда, тоже выскочившая проводить гостей, больше пеклась об их скорейшем возвращении, но матрона быстро нашла ей неотложную работу. Нищий под пальмой приоткрыл один глаз, сонно глянул на уходящую компанию, перевернулся на другой бок и снова захрапел.
Погода была ветреной и пасмурной, но дождя не было. Эспада, вняв доброму совету, держал пистолет под рукой, укрыв его от непогоды и чужих взоров плащом. С солдатами они расстались у ворот форта — настоящей серой крепости, еще хранившей следы прошлогоднего штурма. Расстались, кстати сказать, вполне мирно и даже по-дружески, так что внутренний голос получил легкий нагоняй за ложную тревогу. От форта дон Себастьян и падре проследовали по изогнутой подковой дороге, что огибала город, перебрались через мостик — настолько гнилой, что держался он исключительно милостью Господней, — и выехали на развилку.
Слева, у въезда в город, серой громадой высился круглый бастион с узкими бойницами. Несколько солдат, расположившись на травке, только-только приступили к завтраку. Еще один с мушкетом стоял чуть поодаль и наблюдал за дорогой. Точнее, за теми, кто по ней проезжал. Деревья и кустарник вокруг бастиона были вырублены подчистую, но справа от развилки начинались настоящие джунгли. Дорога к озеру Валенсия выглядела не более чем просекой в этих зарослях. Размытая дождями, разбитая телегами и засохшая под жарким солнцем, она являла собой очень удручающее зрелище. Ползучие растения, не довольствуясь зарослями по обе стороны, вытягивали свои длинные ветки над ней и по ней. Впрочем, запах акаций, разбавленный еще каким-то терпким ароматом, был даже по-своему приятный. Лошадки, сонно поглядывая себе под ноги, осторожно ступали по этим буеракам.
— Значит, двадцать с лишним лиг по таким колдобинам? — вздохнул дон Себастьян. — Это хуже, чем я ожидал.
— Да нет, такой она будет лиг пять, не больше, — заверил его монах, понукая лошадку, которая никак не хотела прибавить шагу и начала слегка отставать. — Тут переселенцы недавно прошли — двинули куда-то в глубь материка. Вышли из Каракаса сразу после дождей, земля сырая была, ну вот и размесили дорогу своими повозками. А потом все засохло. Дальше-то, у ручьев, караван свернул, да и дорога там каменистая. А тут придется ждать следующих ливней. Землю опять размоет, все это растечется, и будет снова ровнехонько. Можно было бы, конечно, рабочих отрядить и все поправить, но наш губернатор — человек в определенном смысле очень экономный.
Эспада улыбнулся, оценив тактичность священника. Сам бы он охарактеризовал эту черту совсем иным словом. С дона Луиса его мысли перетекли на события вчерашнего вечера. Визит к губернатору, прекрасная незнакомка, столь упорно не желающая познакомиться, инквизиторы. Воспоминания о незнакомке были самыми яркими, а об инквизиторах — самыми тревожными.
— А скажите, падре, — начал Эспада. — Вчера, после того как я пообщался с губернатором, ко мне приходили двое ваших братьев по ордену. Так толком и не сказали, зачем приходили, но про вас говорили, и про губернатора тоже. Это как-то связано с нашей поездкой?
Падре Доминик пожал плечами.
— Инквизиторы или иные братья?
— Инквизиторы.
— Тогда, полагаю, это в первую очередь касалось губернатора, а уж потом меня.
Эспада склонил голову, проезжая под низко висящей веткой, снова выпрямился, поправил шляпу и продолжил:
— Вы, как я понимаю, не слишком ладили с доном Луисом. По крайней мере мне показалось, что губернатор был очень рад вашему отъезду. Или он так за души аборигенов радовался?
— Вполне возможно, что и за них тоже, — с улыбкой дипломатично отозвался падре Доминик. — Он, как я уже говорил, в некоторых вопросах не в меру экономен. А в других, обычно касающихся его персоны, напротив, расточителен. Что же до моих с ним отношений… Видите ли, уже поболее, чем два десятка лет назад, за грехи наши сильное землетрясение разрушило город. Господь так прогневался, что не пощадил даже собор, что воздвигли первые поселенцы в его честь. Он до сих пор лежит в руинах. Чтобы воздвигнуть новый, необходимы солидные средства, а изыскать их оказалось не так-то просто.