— Забудьте на минутку о деньгах, — попросил падре Доминик. — О душах своих подумайте. Разве можно отдать вечность за вот это?! — И он поднял над головой кошелек Тизера.
— Что вы конкретно предлагаете, святой отец? — спросил кто-то спокойным деловым тоном.
— Конкретно? Вернуть ростовщику долг, вернуть себе свои души и предъявить счет самому обманщику, задумавшему вас погубить.
— А что насчет Эйвори? — не унимался «деловой». — Его вон даже ваш друг не смог продырявить, а ведь сразу видно — фехтовальщик отменный.
— Это если будете сидеть по одному и ждать, пока Джон вас всех не перережет на потеху дьяволу, — гневно бросил падре. — А вместе вы — сила! Разве не сказано, что, как увидите несправедливость, соберитесь вдвоем, втроем и скажите злодею, что неправ он.
— А что, святой отец дело говорит, — заявил еще кто-то. — Нас тут много. Все разом Джона и завалим. И хрен там этому Брамсу, а не деньги.
— Верно! Нечего договор нарушать!
Послышался одобрительный гвалт. Откуда-то появилось оружие. При шпагах были многие, а теперь к этому добавились ножи, пистолеты и даже несколько мушкетов. По трактиру пустили свечу, и в воздухе запахло фитилями. Падре Доминик с досады чуть не сплюнул. Вот уж, действительно, иногда делаешь мир чище только для того, чтобы яснее видеть, как он становится хуже.
— Ничего, — махнул рукой Эспада. — Нам, главное, до Брамса добраться. Денег-то у нас теперь нет, а с такой поддержкой мы его и так заставим расписки аннулировать.
— Если они его раньше не убьют, — проворчал падре.
— Не убьют, он тут, похоже, многим живой нужен, — усмехнулся дон Себастьян. — А потом пусть делают с паршивцем что хотят.
— Мы обещали доставить его инквизиторам, — напомнил монах.
— Обещали, — кивнул Эспада. — Но ведь Святейшая Инквизиция и над мертвецами суд учиняет, так что они ничего не потеряют. А повесить его больше одного раза все равно не получится.
— Эй! — опомнился кто-то. — Хорошо, пойдем-завалим, но куда идти-то?!
— Я знаю, — небрежно бросил Эспада. — Но он нам нужен живым. По крайней мере пока со всеми договорами не разберемся. Со всеми до единого.
— Согласны, — ответили сразу несколько голосов. — Веди нас.
— Всю жизнь мечтал стать пиратским капитаном, — недовольно проворчал Эспада себе под нос и громче добавил: — Хорошо, все — за мной. Но помните — Брамса брать живьем.
Из трактира выступило человек тридцать, но на широких улицах Ле-Франсуа отряд быстро вырос до полусотни. То ли Брамс, то ли Джон, то ли они оба были здесь не слишком популярны.
Солнце садилось впереди, за холмами. Начинало темнеть. В некоторых окошках появился свет. Дом, который Брамс безуспешно пытался продать де Вейнаку, стоял темным и производил впечатление давно заброшенного. Черные узкие окна больше походили на бойницы. Входная дверь по массивности не уступала крепостным воротам.
— Здесь, что ли? — тихо спросил кто-то.
Эспада еще раз прокрутил в голове описание и ответил:
— Да.
Один из пиратов — невысокий щуплый человечек с двумя кинжалами — бесшумно взбежал на крыльцо и прислушался.
— Тихо, — сообщил он и вдруг добавил: — А дверь-то не заперта.
И, не дожидаясь команды, нырнул внутрь. Точнее, сделал попытку это сделать. Оглушительно рявкнул выстрел. Пират вылетел обратно, перекувырнулся в воздухе и рухнул к ногам дона Себастьяна. Даже не вскрикнул в полете. Хотя, возможно, оттого, что было нечем. Мушкетная пуля угодила точно в лицо, и от него мало что осталось.
Пираты взревели и бросились на штурм. Те, что с мушкетами, пальнули наугад в открытую дверь. Вслед за пулями внутрь влетела толпа головорезов.
— Никакой дисциплины, — проворчал Эспада и вошел следом.
Внутри царил полный хаос. Люди с оружием перевернули все вверх дном. Кто-то заблаговременно догадался захватить факелы и лампы, и каждый уголок дома был залит дрожащим светом. Ни Брамса, ни Джона в доме не нашли. Вообще никого. Хотя, как уверенно заявил усатый пират, час назад здесь кто-то был и ужинал на кухне. Потом этот кто-то собрал все ценное в доме и ушел, оставив для незваных гостей сюрприз: заряженный мушкет, нацеленный на дверь. Веревочка хитрым образом пробегала под потолком и, когда открывавшаяся внутрь дверь распахивалась, спускала курок. Человеку среднего роста пуля попала бы в грудь, а низкорослому разведчику досталось по физиономии.
— Это шутка вполне в духе Джона, — уверенно заявил все тот же усатый пират. — Но где он сам?
Все взоры обратились к дону Себастьяну. Тот пожал плечами.
— Насколько я знаю, Брамс распродал все имущество на острове, кроме этого дома. Здесь его нет. Значит, куда-то сбежал, и сбежал на пару с Джоном.
— А чего им на пару бегать? — не согласился высокий пират с синим платком на голове. — У него тут целый корабль с командой. Он любит сам все делать, но если надо…
— Значит, теперь они на корабле или еще бегут к нему, — уверенно заявил Эспада. — Наверное, заметили нас, устроили вот эту ловушку, а сами кривым путем рванули в гавань.
— И там Джон будет уже не один, — грустно добавил кто-то.
— Надо догнать! — внес предложение усатый.
На совещание времени не было. Пираты приняли предложение единогласно и всей толпой бросились в сторону гавани. Те головорезы, что несли лампы и факелы, разбежались в стороны, чтобы осветить путь и не перегнать в вечерних сумерках беглецов. Падре Доминик остановился рядом с застреленным пиратом.
— Неужели никому до него нет дела?
— Похоже, что так, — кивнул Эспада; они остались вдвоем. — Он уже мертв. Мы ему не поможем.
— Давайте хоть в дом занесем, не оставлять же тело собакам.
Эспада недовольно фыркнул. Посмертные злоключения французского пирата значили для него не больше, чем для его соотечественников. То есть не значили вообще ничего.
Падре Доминик придерживался иной точки зрения. Будучи реалистом, он мог признать власть обстоятельств и не биться головой в запертую дверь, но когда мог что-то сделать — становился чертовски упрямым. Дон Себастьян уже успел отметить эту его черту характера и не стал спорить. Чтобы не испачкаться в крови, он ухватил труп за ноги и втащил вверх по ступеням. Далеко заносить не стал. Эспада оставил тело у порога, накрыл какой-то рваниной, валявшейся тут же, и, выйдя обратно, аккуратно притворил за собой дверь.
— Вот так, — сказал он. — Там по дороге я видел церковь. Пусть им местный святой отец займется.
— Да, не будем вмешиваться в чужую епархию, — согласился падре.
Священника, как оказалось, уже кто-то предупредил. Когда испанцы подошли к церкви, перед входом уже стояла телега. Хмурый монах в черной рясе успокаивал фыркающую лошадь. Еще один вышел из дверей с большим мешком в руках и очень бережно положил его на телегу. Эспада, остановившись, сообщил им, что тело теперь внутри дома, а заодно спросил, как давно здесь пробежала толпа человек в пятьдесят.