Еще Бровченко предложил построить рельсовый путь от города к угольным шахтам, где на угольных пластах стоял поселок горняков. Сейчас уголь возили в повозках за сто с лишним километров на повозках, запряженных верблюдами, — оборачивались за четыре — пять дней и как ни старались, топлива не хватало. Зимой даже в Замке бывало прохладно, и случалось скрепя сердце приходилось гонять за углем грузовики.
Сперва Макеев хмыкнул, прочтя про рельсы. Неоткуда взять столько чугуна, чтобы их отлить.
Но оказалось, что ребята задумали проложить дорогу из деревянных брусьев да гонять по ней деревянные же вагонетки, как это было на старинных шахтах. При этом одна-единственная двухтонка могла бы тащить целый «поезд» из таких вот тележек по двадцать — тридцать тонн, проходя весь путь всего за несколько часов.
Правда, для этого придется построить настоящую лесопилку и вырубить немало деревьев, а в районе шахт уже и так начались оползни из-за сведенных под древесный уголь и крепеж лесов. Проект с использованием той же паровой машины прилагался. Но зато и Октябрьск, и окрестные селения перестанут мерзнуть.
Так что, размышлял Макеев, они, похоже, пережили самые плохие времена. Теперь еще у них появится избыток ресурсов — в Винрамзе есть и шелк для дельтапланов, и там запросто можно будет наладить выпуск «Коньков- Горбунков»…
Кстати, там же надо будет отыскать пару мастеров по изготовлению бумаги и лаской либо таской перевезти в Октябрьск. Почему-то никак у них с производством бумаги не выходило, а вроде бы бездонные запасы, оставшиеся от несостоявшейся газеты, того и гляди иссякнут.
Стоп, а зачем их куда-то везти — построить бумажную мануфактуру прямо на месте, благо там полно хлопка.
Можно будет даже начать производить туалетную бумагу, а то уже какой год начальство пользуется тряпками и стираной ветошью, а простой народ давно заготавливает травку-форушку, дающую отменно мягкое и нежное сено…
Да уж, и «Коньки-Горбунки» еще не поехали, и не факт, что поедут, да и Винрамз еще не взят, а он уже размечтался…
Но вот рельсовой дорогой надо заняться. Можно даже будет потом провести ветку от рудников к горячим источникам — курорт организовать.
— Как тебе, Гриша, такая мысль… — начал майор, обращаясь к Сурову, но договорить не успел.
Что-то ударило в левое плечо, развернув Макеева вполоборота. Руку словно огнем обожгло.
— Ложись! — заорал телохранитель, сбивая градоначальника с ног и прикрывая его собственным телом.
Два нечеловеческих визга-звука слились воедино. Причем один из них вылетел-таки из людского горла. Васконо Сатт был мастаком издавать такие боевые кличи, что им, наверное, сам Соловей-разбойник бы позавидовал. Вторым звуком был знакомый свист летящей арбалетной стрелы.
До цели она не долетела, сбитая стремительным ударом одной из сабель двуручного бойца.
Не дожидаясь, пока за ней последует новая, зоркий степняк, заприметивший, откуда прилетела остроклювая «птичка», грозно размахивая обеими клинками, ринулся в атаку.
Стрелок прятался в одном из полуразвалившихся домов, все еще окружавших площадь.
Макеев попробовал встать, но Гриша не позволил ему сделать этого, грубо прижав голову командира к земле.
— Лежите, товарищ майор! Опасность еще не миновала.
— Нужно помочь Васконо! — заупрямился градоначальник, в нос которого набилось изрядное количество пыли.
— Какой из вас помощник с одной-то рукой, — скептически хмыкнул Суров.
— Да ничего, нормально, — попробовал пошевелить шуйцей Александр.
Телохранитель бегло осмотрел рану и подтвердил:
— Стрела прошла по касательной, лишь оцарапав кожу. Хоть крови и много, но кость не задета. Повезло вам.
— Вот видишь, — ловко вывернулся и поднялся на ноги упрямец. — Вперед, на помощь товарищу!
Суров пробормотал под нос, что еще не известно, один ли покушавшийся или целая шайка, но Макеев его уже не слушал и стремглав понесся к развалинам, среди которых скрылся Васконо. Оттуда доносился звон клинков.
Когда майор оказался на месте, глазам его открылась завораживающая по красоте картина.
Его второй телохранитель сражался один против троих нападавших. Это были такие же, как и он, степняки, вооруженные привычными для данной местности кривыми саблями. Неподалеку на земле валялся взведенный и уже готовый к стрельбе арбалет. Тут же лежал и колчан с металлическими стрелами.
Сатт не просто дрался. Казалось, он танцевал. Гибкие повороты корпуса влево, вправо, назад, вперед. Точно хулахуп вертел на талии. Взмахи рук-крыльев. Слепящий блеск клинка.
И все-таки трое против одного — это многовато.
Тут не до любования. Чай, не танец с саблями из балета Хачатуряна «Гаянэ».
Майор вытащил из кобуры «Макарова», прицелился и нажал спусковой крючок.
Хлоп.
Одним разбойником меньше. Попал подлюге прямо в лоб.
— Вот душман бл…й! — выругался, увидев, что труп при падении повис на правой руке Васконо, открыв тому бок для удара.
Этим не преминул воспользоваться один из бандитов, нанеся нукеру колюще-рубящий удар, к счастью, пришедшийся вскользь. Однако движения Сатта все же заметно замедлились.
Гриша Суров от бессильной злости кусал губы. Применять автомат в таких условиях рискованно. Не ровен час, в своего попадешь. Ишь ведь как вертятся туда-сюда.
— Суров, твою мать! — гаркнул Макеев. — Примени что-нибудь из своего арсенала!
— Етить…
Как это вылетело из головы. Никак не привыкнет к своим новым способностям боевого мага. «Калашом»-то сподручнее.
Ну-ка, душманяры, получите подарочек.
Он стал совершать руками пассы, собираясь сварганить фаербол. Между ладонями прошла оранжево-голубая искра. Из воздуха начал формироваться огненный шар…
И тут со стороны раздалась автоматная очередь.
«Я ведь говорил, что их тут может быть много…» — мелькнуло в голове раненого мага.
Уже падая, он сумел закончить заклинание и послал шаровую молнию в ту сторону, откуда прилетели подлые пули.
Прочертив в воздухе дорожку, напоминающую выхлоп реактивного самолета (только не белого, а желто-багрового цвета), фаербол пробил стену дома-руины и оглушительно взорвался, закончив то, что когда-то недоделал советский адский механизм. От здания-скелета осталась лишь кучка щебня, похоронившая того, кто скрывался там в засаде.
Воспользовавшись секундным замешательством оглушенных взрывом кочевников, Макеев пристрелил еще одного бандита.
С третьим Васконо Сатт управился уже самостоятельно.
— Три трупа и три калеки, — оглядев поле боя, скривил губы в невеселой усмешке майор.