Ответ на этот вопрос нашелся сам собой, потому что, когда Заславский двинул по коридору в сторону обратную входу — к себе в каюту, — то как раз на Леона и вышел. Аскеров с грустным выражением лица прилаживал к стене панель, явно незадолго до того оттуда снятую. А если приглядеться — то, скорее всего, эта панель скрывала под собой кабельный канал для обезличенного терминала, прикрученного рядом. Видимо, мастер-техник пытался решить эту проблему.
— Никак?
— Что — никак? Макс, ты о чем?
— Ну, терминал не чинится…
— Почему не чинится? Все работает уже давно. Просто ты им не пользуешься, поэтому не замечаешь. А мне на терминал все время отчеты приходят.
— Хм… А тварь?
— Что — тварь? Тварь снаружи и далеко, а стены внешние — очень хороший экран. Меня другое беспокоит.
— Что?
— Незащищенный канал. Понимаешь, доступ к этим терминалам он получал, не имея никакого электронного устройства. Прямо как механотелепатия.
— Да ну, какая телепатия, о чем ты? Скорее всего — в нем самом есть блок беспроводной связи, какой-нибудь приемопередатчик банальный. Посему он так спокойно себя и ведет во всех беспроводных сетях.
— Стой, Макс. Он что, по-твоему, робот?
— Скорее всего киборг. Частично живой, частично механизм. Ведь как-то он и на эсминце, и у нас ломился же в сеть? — Макс прислонился плечом к стене и закурил.
— Ну, возможно, возможно. Спорить не буду, пожалуй.
— Вот о чем и речь, ага. Ладно, Леон, не буду тебе мешать. Пойду к себе.
— Погоди. Слушай, тут мимо меня только что Кай пронесся, как в жопу укушенный, ты не знаешь, что с ним?
— Знаю, — грустно хмыкнул Макс, — Дирку плохо стало, мы с Отто его дотащили в медблок, а потом Лемке попросил вызвать Кая, побоялся, что один не справится.
— А что с Дирком?
— Вот ты себя сейчас как чувствуешь? Нормально все?
— Затраханным я себя чувствую, командир. Напрочь затраханным.
— Это, дорогой товарищ, помимо общей усталости от нашего ни фига не короткого дня, еще и откат действия стимуляторов, которые с утра в нас плещутся. Только тебе просто погано и ты чувствуешь себя затраханным, а у Дирка сердце не выдержало. И еще там, по мелочи, навроде сосудов.
— Ну, Макс, ты даешь, — Леон покачал головой, — сосуды — это по мелочи? Да от них коньки двинуть можно запросто вообще-то.
— Да в курсе, в курсе. Просто на фоне проблем с сердцем — проблемы с сосудами это такая мелочь…
— Ну, с этим не поспоришь. На фоне сердца — мелочь, наверное. Я не врач.
Макс хмыкнул, дескать, я тоже не Гиппократ. Потом махнул Леону рукой, мол, пока, и побрел к себе, на этот раз уже никуда не торопясь, спокойно шагая, дымя сигаретой и размышляя о том, как бы все-таки поймать тварь до прибытия колонистов. По всему выходило, что никак, — разве что только сама вылезет под огонь. Или на огонек, что в данной ситуации практически одно и то же.
Отто и Кай занимались волшебством. По-другому охарактеризовать их действия было бы сложно. Ибо только волшебники способны запустить остановившееся, не выдержавшее нагрузок сердце, заштопать сосуды, лопнувшие более чем в десятке жизненно важных участков организма, а после этого — еще и привести несчастного в сознание, да так, что хоть в строй ставь.
— Кай, кислород.
— Подаю, пошел.
— Реакция?
— Пульс восемьдесят, ровный.
— Отлично. Ставь контрольный на артерию.
— Есть контрольный на артерию. Контроль пошел. Чисто, мистер Лемке.
— Отлично. Так, дискардин, десять по вене.
— Готовлю, выполняю, есть десять дискардина.
— Давление?
— Сто десять на семьдесят, пульс восемьдесят пять.
— Отлично. Давай ему еще пять стариозиса, чтобы сосуды прочистить, и можно зашивать.
— Зашивать? Это как?
— Это сленг старых медиков, раньше раны не затягивали биопластом, а зашивали нитью. В нашем случае означает, что можно подавать биопласт и готовить выход из наркоза.
— Понял. Выполняю, — Кай обернулся и увидел, что Отто отошел от стола и стягивает маску и перчатки. Операция была окончена, с точки зрения Лемке, с остальным Кай мог справиться и сам.
Арро ввел распластанному на столе Урмасу антидот от наркотического снотворного. Примерно через минуту дыхание Дирка начало понемногу смешиваться, исчезла бледность, потом дыхание выровнялось, здоровяк явственно приходил в себя. Кай, удовлетворенно улыбнувшись, снял перчатки, расстегнул комбинезон медика и уселся на кушетку рядом с душевой. Больной явственно до утра в присмотре не нуждался, минут через десять придет в себя, вполне сможет встать и пойти. Отто прошел мимо него в раздевалку, дабы облачиться обратно в свою броню. Арро посидел на кушетке до момента выхода Лемке обратно, потом уточнил у Отто, что больше ему не нужен, попрощался и вышел.
Придя к себе в комнату, Кай переоделся в повседневный рабочий комбез, сделал себе чашку чая при помощи автомата с напитками и уселся в кресло, раскрыв на коленях терминал. Самое милое дело — после трудного дня посидеть с чаем и приключенческим романом, где на каждой странице пираты, моря, каравеллы, галеоны… Столько пищи для фантазии! Кай с огромным удовольствием мог перечитывать Сабатини не по одному разу, ибо реальность Карибов XVIII века завораживала его неимоверно.
Он дочитал очередную главу, встал из кресла, потянулся, и взгляд его упал на окно, за которым ночь над Светлой вступила в свои полные права. Три луны над планетой — и желтая, и голубая, наполняли ночь яркой игрой красок. Кай представил себе, как оно выглядит над морем, и его переполнило желание несмотря ни на что выйти наружу, доехать на квадрике до моря и все-таки искупаться. А то до конца жизни будет обидно, что у моря был, а в море — нет.
Арро убрал терминал, встал с кресла, прошелся по комнате. Зуд «хочу на море» не отставал. Никак не отставал, что ты с ним ни делай, однако. Кай открыл шкаф, достал оттуда свой лазерник, трезво подумал и убрал его на место. Ибо против твари лазерник — бесполезная игрушка, с какой скоростью тварь движется — Кай уже от вояк наслушался. Поэтому на него лазерный излучатель в руках дилетанта — не более чем аспирин от инсульта. Нечего, короче, гусей дразнить, надо спать ложиться. Ночь на дворе.
Именно этим Арро и постарался себя убедить. Сходил в душ, после чего лег в кровать и попытался заснуть. Именно что попытался — поскольку шум недоступного моря в ушах чередовался с голосом Елены Реньи. И то и другое было всего лишь плодом фантазий молодого человека, но легче от этого не становилось. Гормоны и жажда приключений точили изнутри хуже любого клеща-короеда.
Кай вылез из кровати, принял на полу упор лежа и сделал двадцать отжиманий. Гормоны поутихли, эрекция спала. Вместо желания искупаться мысли понеслись вдаль, и вдруг в голову пришла очень простая мысль: «Тварь там, снаружи, хочет переловить нас и перебить нас. А что, если выманить его и прикончить? Он же живой, я же сам его реанимировал. Лазерный луч в голову сделает из него труп точно так же, как и из любого из нас…»