— Ты готов, господин?
Хаген непонимающе уставился на слугу и не сразу сообразил, что тот ждет ответа.
— Я… да, — пробормотал он, — Подожди. Еще несколько минут, я сейчас, — Он быстро повернулся и направился к трапу. Ладья задрожала под тяжестью его шагов.
За спиной Хагена капитан начал давать команде отрывистые приказания, матросы оживленно принялись за работу. Хаген поспешил дальше. Познакомиться с командой он еще успеет — им предстояло семь или восемь дней пути, если ветер будет попутным и боги окажутся к ним милостивы.
Быстро, но без излишней поспешности Хаген направился к тому месту на берегу реки, где он оставил холщовый мешок со своими пожитками. Солнце уже взошло, но лучи его поглощал густой, спустившийся на реку туман, окутавший все вокруг влажной молочно-белой пеленой. В городе, должно быть, люди только начинали просыпаться — если еще не валялись мертвецки пьяными после бурного празднества, продолжавшегося всю ночь. Но когда Вормс проснется окончательно, он будет уже далеко.
Хаген почти не спал этой ночью; спешно покинув тронный зал, он отправился в свои покои, куда вскоре явились Гунтер и Ортвейн, а потом к ним присоединился и Данкварт. Несколько часов они провели в непрерывной беседе — лишь Гунтер время от времени покидал их, чтобы его отсутствие за столом не бросилось в глаза. Разговор получился тяжелым: они праздновали победу, но никто из них не чувствовал себя победителем. Они нанесли Зигфриду тяжкий удар, но все понимали, что Ксантенец не смирится с поражением. Когда же Хаген остался наконец один, он долго еще лежал без сна, уставившись в потолок, пока сон не сморил его. Зато теперь ему предстояла долгая дорога на север, и выспаться он успеет.
Спустившись по откосу, он поднял с земли свой мешок и взвалил его на плечо, все еще медля возвращаться на корабль. Туман висел призрачными клочьями, холодок пробирал до костей. Роса на траве блестела, точно драгоценные камни были рассыпаны по земле. Даже отсюда, в нескольких минутах ходьбы от корабля, виднелась лишь часть быстроходной ладьи: высоко взметнувшийся киль, украшенный головой дракона, мачта с прямоугольным красно-белым парусом — как это было принято издревле у викингов, шатер на корме, разбитый специально для них с братом, чтобы укрываться от дождя и ветра, пестрые круглые щиты, из-за которых торчали ощетинившиеся ряды весел. Из тумана выглядывали лишь отдельные части единого целого, да и все звуки тоже растворялись в нем, как, впрочем, и мысли Хагена — хотя это можно было приписать усталости после бессонной ночи. Пожар чувств в душе потух, осталась лишь умиротворяющая опустошенность. Он ощущал себя столь же легким, как белые хлопья окружавшего его тумана.
— Хаген!
Голос раздался сзади. Обернувшись, Хаген с трудом распознал в густой пелене высокую широкоплечую фигуру, закутанную в белый плащ и казавшуюся поэтому призрачным порождением, частью разлившегося вокруг тумана. Это был Зигфрид. Он приближался к нему медленными, размеренными шагами. Прядь мокрых волос упала ему на лоб, на лезвии обнаженного Бальмунга мерцали крошечные капли влаги. Должно быть, он давно уже наблюдал за Хагеном.
Лямка мешка соскользнула с плеча, Хаген швырнул его на землю и взглянул в лицо Ксантенцу, тщетно пытаясь найти в глубине своей души хоть искорку страха. Напротив, он чувствовал облегчение. Чего-то не хватало бы ему, если бы он не увидел Зигфрида напоследок.
— Я ждал тебя. — Голос Хагена звучал удивительно спокойно.
Зигфрид подошел ближе и остановился в двух шагах от него. Лицо его не выражало ни гнева, ни ненависти. Он смотрел на него с упреком и… разочарованием.
— Зачем ты это сделал? — тихо промолвил Зигфрид.
— Что?
Лицо Ксантенца омрачилось:
— Не притворяйся, Хаген. Мы здесь одни, не нужно играть.
— Играть? — Хаген деланно рассмеялся, — Так ты все еще ничего не понял, Зигфрид?
Зигфрид слегка приподнял меч, но жест этот не был угрозой — скорее выражением собственной беспомощности.
— Что я должен понять, Хаген из Тронье? Что человек, которому я протянул руку дружбы, плюнул мне в лицо? Что король, которому я спас трон, предал меня? — Он горько усмехнулся: — Я предложил вам дружбу и в благодарность получил ложь и обман.
— И теперь ты хочешь меня убить.
Взглянув на обнаженный клинок в своей руке, Зигфрид улыбнулся:
— Нет. Признаюсь, я шел сюда с этой мыслью, но…
— …но это ничему не поможет.
— Нет, — печально кивнул Зигфрид. — Не поможет. Ты наголову разбил меня, Хаген. И что бы я теперь ни сделал из упрямства, это лишь усугубит то, что начали вы с Гунтером.
— Разбил? — Откровенность Ксантенца ошеломила Хагена. Перед ним стоял совершенно иной Зигфрид, лишь смутно напоминающий легендарного победителя дракона, властителя империи нибелунгов и покорителя Альбериха. — Разбил? Ты признаешь себя разбитым? Ты, непобедимый?
— Разбит, но не побежден, Хаген. Есть разница. Я дважды недооценил тебя. Третьей ошибки я не допущу. — Он помедлил, затем вложил меч в ножны и кивнул головой на корабль: — Прежде чем отправиться в путь, Хаген, ответь на мой вопрос. Почему ты так поступил? Знаю, я допустил ошибку, но я люблю Кримхилд, и она меня тоже.
— Потому что ваш брак будет означать крушение Бургундской империи и гибель Гунтера. Мы никогда не были друзьями, Зигфрид, но я тебе верю. Верю, что ты любишь Кримхилд, и знаю, что она отвечает тебе тем же. Но не могу допустить этого брака: он принесет беду. Куда бы ты ни ступил, Зигфрид, ты несешь лишь смерть и горе. А я поклялся защищать Бургундию, пусть даже ценой собственной жизни. Ты можешь ненавидеть меня за это, можешь прикончить, если считаешь это необходимым.
— Ненавидеть? — Зигфрид вздохнул. — Как я могу ненавидеть человека, прислушивающегося к голосу своей совести, Хаген? Я не знаю, кем ты меня считаешь — чудовищем или идиотом, — но я не испытываю к тебе ненависти. Если, конечно, слова твои правдивы. Но если мы увидимся вновь, Хаген, мы будем врагами, помни об этом. Ты отнял у меня больше, чем сознаешь это.
— Я ничего не отнимал у тебя, Зигфрид. Ты сам во всем виноват.
— В чем же?
— Не я принял в дар от Брунгильды кольцо Одина, и не я…
— Кольцо Одина! — Зигфрид гневно топнул ногой, — Болтовня!
— Если это болтовня, то почему же ты так гневаешься? Если легенда об Андваранауте всего лишь вздор и если не ты разбудил Брунгильду от тысячелетнего сна, то почему же ты не хочешь сопровождать Гунтера в Исландию?
— Что ты знаешь об этом? — фыркнул Зигфрид, — Тогда я был еще ребенком, неопытным юнцом, впервые познавшим женщину и принявшим вспышку чувственности за истинную любовь. Кто дал тебе право упрекать меня, Хаген?
— Ты должен был сдержать свое слово. Не нужно было связывать себя с Брунгильдой обещанием, а потом домогаться другой женщины. Теперь расплачивайся за это. — С этими словами Хаген поднял свой мешок, вновь взвалил его на плечо и быстро зашагал прочь.