Гм, а что, выдав подобное на приеме у психиатра, бесплатный ночлег, кормежку и заботливый уход на много дней себе обеспечу. Только вряд ли это изменит сложившееся положение.
Кто бы подсказал, что делать дальше?
Теоночка, солнышко, как же ты не вовремя отключилась.
«Жирный селезень».
Завсегдатаи таверны мельком взглянули на вошедшего и продолжили свои дела. Одни пили, другие ели, третьи щупали служанок, некоторые храпели, а кто-то, пуская слезу, слушал грустные баллады менестреля. Часть народа умудрялась совмещать вышеперечисленные занятия в различных комбинациях.
В этот дождливый осенний день даже на любителей затевать драки нахлынуло пасмурное настроение. Не издавая лишнего шума, они скучковались в дальнем углу и играли в кости. Совершенно никому не было дела до одинокого путника в пыльном плаще, примостившегося на крайнюю лавку. Никому, кроме трактирщика.
— Первая кружка за счет заведения! — С удивительной проворностью хозяин, чем-то напоминавший птицу, в честь которой названо заведение, мгновенно материализовался перед гостем.
— Благодарю.
— Что еще будет угодно, господину: утолить голод, жажду, повеселиться с дамами? Или, быть может, нужна комната, дабы отдохнуть с дороги? А еще у нас лучшая в округе конюшня, если останетесь на постой, присмотрим за вашим скакуном за полцены!
Наметанный глаз держателя постоялого двора безошибочно признал в незнакомце обеспеченного человека. Одни только золотые шпоры на его сапогах стоили целое состояние.
— Не сегодня, — устало отмахнулся собеседник.
Но владелец «Жирного селезня» не успел расстроиться, потому что на столе с приятным звоном возникла стопка из пяти серебряников.
— Три тебе, две певцу, — пояснил путник.
— Господин желает послушать слепого поэта?! — сообразил толстяк и снова с неожиданной для его комплекции ловкостью сгреб монеты.
— Да, — кивнул человек в плаще и уточнил: — В одиночестве.
— Но ведь… — раскрыл было рот корчмарь.
— Если лишние покинут зал прежде, чем я осушу сосуд с этим восхитительным элем, получишь еще столько же.
Веский аргумент. Через минуту перед чудаковатым, но состоятельным путешественником стоял бард, а трактирщик, выпихивая последнего пьянчужку, проорал толпившимся за дверьми:
— Все! Закрыто! Завтра всем скидка в полмедяка на первую покупку!
Бард, совсем еще молодой парень, но уже с обильными проседями, поинтересовался:
— Какую историю рассказать: грустную, веселую, о любви, о подвигах?
— Говорят, тем людям, которым дано видеть многое, часто выкалывают глаза. Но это лишь сильнее развивает их способности, — прежде чем ответить, задумчиво промолвил странный посетитель.
Менестрель усмехнулся:
— От страха выдумывают и не такое. Уж поверьте. Да чего греха таить — я сам сочинитель и не раз забивал голову доверчивым массам подобного рода фантазиями.
Такая отговорка совершенно не убедила человека в плаще, и он, оставаясь верным собственной версии, согласно которой причиной получения поэтом увечий послужила реакция неблагодарной публики на его творческую деятельность, сказал:
— Многие страшатся правды. А лучшее средство борьбы с боязнью — устранить источник. Поэтому в некоторых далеких странах таких вещателей истины, как ты, вообще принято сжигать на кострах.
— А вы, значит, смелый? — скрестил руки на груди поэт.
Трактирщик увидел, как наглец ведет себя с господином, и аж выронил протираемую тарелку. Но путник вовсе не возмутился такому поведению, даже улыбнулся:
— До какой-то степени да.
— Тогда какую правду изволите услышать? — Юноша достал из-за спины лютню и с готовностью положил пальцы на струны.
— Давно я не бывал в этих краях. Поведай, чем взволнован народ. Любопытно узнать о том, что было, а особенно о том, что скоро произойдет.
— Вас интересует конкретно это королевство?
— Нет, все государства континента.
Если бы хозяин не знал, что под надбровными дугами менестреля лишь безобразные шрамы, то поклялся бы, что тот внимательно рассматривает слушателя.
— Хорошо! — согласился парень, проиграл мелодичное вступление и красивым голосом запел:
В холодном пространстве огромной планеты,
Где царство ночи и светило — Луна,
Где солнца не встретишь, там с неба комета
В магический мир принесла колдуна.
В морщинах лицо, под большим капюшоном
Скрывал голубые глаза.
Он всех превзошел, на богинь замахнулся —
За дерзость свою пострадал.
Врагами унижен, друзьями отвергнут,
Укрылся он в башне стальной.
Но воля не сломлена, вскоре извергнет
Злой мозг его план роковой.
Сменялись года, и столетья летели,
Забыли о нем навсегда.
Все весело жили и думать не смели,
Что вновь постучится беда.
Жестокие слуги с миллионом обличий
Проникли к противникам в дом.
Цветок не распущен, утих гомон птичий,
Не стукнет кувалдою гном.
Напуганы до смерти дети Пангеи
Безумным седым стариком.
Чародеи бессильны, монархи трепещу!
И каждый мечтает о том,
Что тот предсказатель, кто в темнице томится,
Ошибся. И Серый Дракон
Не выбросит плазму, и не разлетится
Их родина в пламени бомб.
Лишь кучка героев, не ведая страха,
Отпор дать решила врагу.
И что же их ждет: победа иль плаха.
Сказать вам сейчас не смогу. [1]
— Значит, я не ошибся! — Удовлетворенный услышанным господин достал еще пять монет, положил их на стол и с довольной улыбкой покинул «Жирный селезнь».
И тут только до трактирщика дошло, что именно удивило его во внешности ушедшего! Несмотря на хлещущий вторые сутки ливень, плащ того человека был абсолютно сухим!
За окном ярко вспыхнула молния, вслед за ней по окрестностям разнеслись раскаты грома.
— Кто это был? — спросил грузный мужчина слепого, словно тот смог разглядеть больше него самого.
— Иногда он представляется Ловцом Душ, иногда Коллекционером Душ! — непонятно ответил певец.
Леяра.
— Ваше величество, позвольте кое-что объяснить, — с какой-то чужой интонацией в голосе попросила мама и мысленно уточнила: — А наш разговор никто не подслушает?