— И только один достоин великой награды! — прошелестел где-то на краю сознания голос хозяина. Верховный Погонщик Теней чрезвычайно гордился тем, что его тело служит сосудом для великого демона, Сказанного во Тьме. Тот, кто жил в нем, был первым из слов Проклятия, произнесенного перед смертью безумным богом, а значит, самым старшим и могущественным. Подчиняться ему — радость. Являться его частью — невероятная честь.
Улыбаясь, Аргрим вернулся в покои. Запах крови полностью заглушали благовония, хотя чернота, запекшаяся в щелях между небрежно вымытыми плитами пола, недвусмысленно свидетельствовала о том, для чего в основном использовался этот мрачный зал. Из окон выбили витражи, проемы заложили кирпичом и завесили широкими багровыми полотнищами с символом учения Погонщиков в центре, вышитым зелеными шелковыми нитями. Пожалуй, с кирпичом поспешили.
Его светлейшество семнадцатый лорд-архитектор Заставных Башен сир Йоганн Раттбор, сидевший сейчас на троне и диктовавший указ разместившемуся на полу писарю, гнил. Как и полагается любому мертвецу. Его плоть разлагалась, наполняя воздух в помещении характерным тошнотворным ароматом. И если Аргрима это обстоятельство само по себе никак не волновало, то от посетителей, жаждавших встречи с новым правителем Фархейма, его следовало скрывать. Наглухо замурованные окна ничуть не способствовали исчезновению запаха. Приходилось постоянно жечь благовонные травы, держать открытой дверь на балкон и снять факелы с колонн, расположенных вокруг магистерского трона. Аргрим как мог замедлял процесс распада, однако любая, даже самая сильная магия не в состоянии тягаться с природой.
Сам сир Раттбор, похоже, не до конца осознавал происходящее. Он понимал, что происходит, но отказывался принимать правду, истово веруя в милость Темных Владык. Его никак не покидала уверенность, что, как только он выполнит все их требования, они даруют ему новое, здоровое, живое тело. Аргрим не пытался переубедить его. В конце концов, старик пока был им нужен — во всех Трех Королевствах не осталось никого, кто пользовался бы у людей большей поддержкой и авторитетом. Молодые Паладины, видевшие смерть Раттбора, давным-давно уже лежали в земле, немногие уцелевшие бароны разбежались кто куда, а короли погибли первыми в Ночь Безумия. Неудивительно, что выжившие крестьяне и ремесленники из разоренных деревень, из разрушившихся городов и выгоревших хуторов стягивались сюда, в Заставные Башни. Никого из них не насторожило, что на вершинах башен развеваются другие флаги. Никого не волновало, что на стенах и у ворот их встречали не благородные Паладины, а странные молчаливые воины, вооруженные парными мечами. Никого не беспокоили загадочные шумы по ночам, и даже внезапные исчезновения детей не вызывали паники. Стадо исчерпало свои возможности и отчаянно нуждалось во власти. В погонщиках.
— Написал? — хрипло спросил магистр. Голос его заметно изменился, пока Аргрима не было.
Писарь кивнул.
— Хорошо, — проскрипел Раттбор. — Пиши дальше. «…Кроме того, земли наши полны разбойников и мародеров, бесчестных, безжалостных душегубов. Ширятся слухи о возвращении демонов и забытых чудовищ. В эти дни горя и скорби все честные люди, а также… другие народы Фархейма, как никогда, нуждаются в защите. Поэтому мы объявляем о создании Праведной Инквизиции, нового рыцарства, чьей целью будет поиск и уничтожение зла во всех его проявлениях. Я, волей Ушедших Богов бывший некогда великим магистром ныне распущенного Ордена Паладинов, с тяжелым сердцем вновь принимаю на себя груз руководства рыцарством и титул Верховного Инквизитора. Отныне каждый обязан оказывать любую посильную помощь воинам, несущим на себе мой знак, ибо полной победы над мраком мы достигнем лишь сообща…»
Аргрим молча слушал, скользя взглядом по стенам и потолку. Старика Раттбора явно было рано сбрасывать со счетов. Так вывернуть истину наизнанку вряд ли смог бы кто-то другой. Слова, сказанные хриплым мертвецким шепотом, определяли дальнейшую судьбу всех, умудрившихся выжить, лишали их шансов на спасение. Скоро, скоро начнется кровавое веселье, и земли четырех народов превратятся в сплошное поле битвы, служащее лишь одной цели — развлечению Химеры, дочери Внешнего Хаоса.
— Закончил? — спросил магистр, когда скрип пера по пергаменту прекратился.
— Да, — ответил писарь и протянул ему документ. Руки парня заметно дрожали. Благовония и полумрак не смогли обмануть его. Наверное, стоит впредь подобные встречи со слугами взять на себя, а первого Верховного Инквизитора показывать публике только время от времени, тщательно подготовившись и издалека. Например, с балкона.
Раттбор пробежал текст бледными глазами, потом одним движением подписал его и сунул бумагу обратно трясущемуся прислужнику.
— Спустишься в подвал, отнесешь переписчикам. К утру должно быть двести копий.
— Да, ваше светлейшество.
— Двести!
— Да, ваше светлейшество.
— Ступай.
Поклонившись, парень развернулся и быстрым шагом, чуть не падая, кинулся к дверям. Когда он скрылся в коридоре, Аргрим поднял правую руку над головой и растопырил пальцы. Тотчас в трех шагах от него, из теней, скопившихся между лишенных факелов колонн, возник воин Погонщиков.
— Следуй за ним в подвал и внимательно слушай, о чем он будет говорить с переписчиками. Потом уничтожь. Жду с докладом.
Погонщик — нет, уже Инквизитор — кивнул и вновь растворился в тенях. Прошелестели легкие шаги, приоткрылась и хлопнула створка дверей. Наступила тишина.
— Сколько их? — спросил магистр.
— Что?
— Сколько их здесь, в этой комнате? Твоих невидимых убийц?
— Не моих, ваше светлейшество, — усмехнулся Аргрим и чуть склонил голову. — А ваших.
— Брось, — отмахнулся Раттбор и встал с трона. — Думаешь, я не понимаю, что представляю собой? Всего лишь инструмент. Деревянную дурилку, которой бродячий циркач развлекает крестьян на ярмарке, пока его товарищ незаметно обчищает их карманы. Но я не возражаю… я готов к этому. Надеюсь только, что хорошие хозяева не станут выкидывать добрый инструмент. Потому что когда-нибудь он может пригодиться снова.
Колдун не отвечал. Повернувшись к дверям балкона, он сосредоточенно смотрел на юг, туда, где начинающий темнеть небосвод прятал у самого горизонта узкие облака, похожие на чьи-то растопыренные пальцы. Или это дым? Будет буря. И придет она именно с юга, со стороны Девятого Замка алхимиков. Возможно, он все-таки зря посмеялся над двухголовым божком и его очумелым рыцарем-протеже. Возможно, следовало довести дело до конца.
— Так смогу ли я пригодиться снова? — во второй или третий уже раз повторил магистр.
Аргрим отвлекся от размышлений, повернулся к разлагающемуся старику, пожал плечами:
— Кто знает. Почему бы и нет.
— Хорошо, — кивнул Раттбор. — Хорошо. Это лучше, чем ничего.
Тяжело переваливаясь, он обошел вокруг трона, облокотился о спинку, кашлянул, выплюнув несколько багровых капель. Потом, будто вдруг только что вспомнив, спросил: