— Почему именно нам? — спросил удивленно Рихард. — Почему не им?
— Потому что вы ценили жизнь, — ответил Зар. — А они ценили себя. Это разные вещи. Тот, кто ценит жизнь, готов встать грудью на защиту чужого ребенка и погибнуть ради него. Тот, кто ценит жизнь, будет с радостью прикрывать отход своих товарищей в одиночку, сражаясь до последней капли крови. Подобные моменты заставляют меня гордиться вами и гордиться тем, что я бог войны. Потому что только так созидание способно утвердиться над Хаосом, всеобщим и всепоглощающим распадом. В те дни, задолго до появления орков, я благоволил людям.
— Это было так давно?
— По вашим меркам, в седой древности. Еще до появления Трех Королевств, еще до того, как Багряный Бор приобрел дурную славу.
— Ты все это время был здесь?
— Почти. Иногда приходилось отлучаться — вселенную трясли великие войны. Но я старался не отсутствовать долго. Мне нравились вы, а потом — орки. Своей незамутненностью, искренностью, простотой.
— А что случилось с великим знанием Паладинов?
— Я как раз к этому и веду. Случилась беда. Человек обладает развитым разумом и короткой жизнью, потому, в отличие от орков или эльфов, очень легко попадает в сети зла: Химере и Сказанным-во-Тьме удалось получить в свои руки кого-то из высокопоставленных паладинов. Постепенно, год за годом, зараза зрела, пускала корни, прорастала, не показываясь над поверхностью. Сначала это напоминало просто клуб по интересам: образованные рыцари, благородные лорды, генералы собирались вечерами для обсуждения вопросов, которые не принято было выносить на публичное рассмотрение. Стоит ли брать на вооружение приемы сжигаемых ведьм, спрашивали они друг друга, потягивая дорогое вино. Стоит ли открывать черные книги, которые наши люди находят при обысках у колдунов и некромантов? Стоит ли изучать изложенные в них теории? Ведь врага нужно знать в лицо, не так ли?
Потом, поколения спустя, они начали практиковать описанное в тех книгах. И благодаря своей чистоте, своей удивительно ясной воле смогли подчинить себе силы, скрывающиеся за завесой небытия. Они обрели власть над тенями, получили возможность путешествовать в них, невидимые и почти неуязвимые, научились призывать на помощь мелких демонов, насылать болезни. Теперь они стали разрушителями, а не созидателями. Секта набирала силу, ее представители занимали ответственные посты, обосновывались на самом верху…
— К великому сожалению, так оно сохранилось и до наших дней, — перебил Рихард. — Последний великий магистр…
— Я знаю, маленький брат. Побороть истинное зло сложно. Мне удалось немного очистить элиту Ордена пламенем войны во время нашествия орков под предводительством Дерзаг Кага, но окончательно выжечь гниду не получилось. Она забилась в самые беспросветные, неприметные углы, затаилась, выждала, а затем вновь подняла голову. Однако речь не об этом, я опять отвлекся. Главная слабость зла — ненасытность. Погонщики Теней жаждали все больше власти, все больше могущества. Им мало было стать величайшими магами четырех народов, они решили сравняться с богами. И потому посягнули на дар богов, на дар воскрешать умерших. До того некромантия имела дело лишь с призраками, голосами тех, кто заблудился на темных тропах, но Погонщики сделали ее поистине черным ремеслом. Они опорочили искусство воскрешения, извратили самую его суть: вместо возвращения жизни отныне колдун лишь заставлял вставать тело, холодный труп, превращая его в своего покорного раба, страшное и жалкое существо, застывшее на границе, не способное ни жить, ни умереть. Настали мрачные времена: отряды восставших мертвецов бродили по дорогам Фархейма, ведомые ядовитой волей сектантов. Беззаконие и ужас наводнили восточные провинции, даже конунги со своими дружинами не могли справиться с бедой. Тогда мы забрали свой дар назад. Попросту отняли у людей умения и силы, необходимые для успешного применения заклинаний. Секта сразу лишилась наиболее могущественного своего оружия, и потому не смогла успешно противостоять поднявшемуся народному гневу. Фермеры, крестьяне, простые солдаты и наемники, ведомые рыцарями, сохранившими верность прежним идеалам, захватывали оплоты чернокнижников, отыскивали их тайные скиты в густых лесах, выкуривали из замков и усадеб. На восточных окраинах Фархейма началась ужасная охота на ведьм: каждого подозреваемого в связях с Погонщиками Теней вешали без суда и следствия, каждого, хоть немного знакомого с основами колдовства или алхимии, тащили на костер.
— Никогда о таком не слышал, — сказал Рихард. — Хотя историю знаю хорошо.
— Орден изо всех сил старался замолчать столь отвратительную страницу своей истории. Однако не торопись осуждать магистров за это решение: им пришлось заново отстраивать честь и достоинство Ордена, и они нуждались в прочном, стабильном фундаменте, без трещин или провалов.
— Но ведь все закончилось?
— Конечно. Постепенно страсти улеглись, Паладины вернули себе прежнее уважение, а тьма в который уже раз заползла в глубокую расщелину и затаилась там в ожидании очередного шанса. Ей пришлось пролежать на дне не одно столетие, но она все-таки дождалась. Как всегда.
Зар замолчал, а Рихард не знал, о чем еще спрашивать. Пробуждение принесло легкость не только измученному телу, но и уставшему сознанию: он не испытывал изумления или шока по поводу происходящего — выросший до невероятных размеров бог войны, держащий его на ладони, густой туман внизу, рассказ о мрачных тайнах Ордена не поражали его, а воспринимались как нечто само собой разумеющееся. Может, он просто больше не мог удивляться, может, привык к чудесам, как человек привыкает к холоду, жаре или другим новым условиям.
— Я все это к чему рассказываю! — вдруг рявкнул Зар, словно очнувшись от короткой дремы. — К твоей задаче, вот к чему. Слышишь, маленький брат?
Рихард, у которого заложило оба уха от громоподобного голоса, кивнул:
— Еще как…
— Твоя задача — вернуть священное знание Паладинам, научить их вновь воскрешать людей. И не только людей.
— Паладинов больше нет!
— Неправда. Кроме вас с братом в мире осталось немало благородных рыцарей, готовых дать отпор навалившейся тьме. У них сохранились все навыки, полученные во время службы Ордену: они могут смешивать порошки, умеют лечить и поддерживать силы. Они уже незаменимы в грядущей великой войне, а если ты обучишь их заклятию воскрешения, им вообще не будет цены.
— Я не уверен, что… прямо говоря, во время обучения у меня было не особенно хорошо с магией и всякими алхимическими штуками.
— Ты узрел истину в покоях про́клятого магистра, ты заглянул в истинное лицо тьмы. Тебе известно о том, что представляет собой враг, больше, чем кому-либо из живущих Паладинов. И потому мы выбрали тебя, потому Двуглавый посылал тебе кошмары — чтобы подготовить в твоем сознании место для великой силы…
— А! Я знал, что сны приходят ко мне не просто так.
— Сны никогда не приходят просто так, маленький брат. Двуглавый прекрасно делает свою работу. Хоть он и родился здесь, но почти равен мне по могуществу, ведь каждое живое существо видит сны, а с их помощью легко манипулировать целыми народами. Кстати, сейчас мы уже в его владениях и приближаемся к цели.