— А можно узнать, кто...
— Это мой сын, — перебил полицейского отец. — Он не имеет к этому никакого отношения. Он вообще не был сегодня на вечернем представлении.
К чему не имеет отношения? — тревожно подумал Юлиан. Он подошел поближе, и второй полицейский изучающе посмотрел на него, что Юлиану совсем не понравилось.
— Это правда? — спросил полицейский. — Где ты был, мальчик?
— Меня зовут Юлиан, — ответил он с ударением. — Я был... на ярмарке.
Полицейский оглядел его прожженную куртку, ссадины, разорванные брюки и усмехнулся:
— Неужто на ярмарке?
— Я упал. — Юлиан растерянно посмотрел на Гордона. Тот пытался что-то подсказать ему взглядом, но Юлиан не понимал его. — Оступился.
— Это видно, — сказал полицейский. — Ты...
— Что это значит? — резко перебил его Гордон.
Юлиан хорошо знал этот тон. Гордон был не только агентом и менеджером, но и давним другом его отца, да и самого Юлиана тоже. Может быть, единственным их настоящим другом. Собственно говоря, он был милый человек. Но, когда надо, умел быть жестким и даже суровым. Этого требовала его профессия, как он говорил.
— Мальчик вообще не имеет к делу никакого отношения. Оставьте его в покое! — Тон его меньше всего походил на просьбу. — И лучше всего вам сейчас уйти. Обсуждать нам больше нечего.
Лицо полицейского посуровело.
— Мы могли бы продолжить разговор завтра утром в полицейском участке, — начал он, но Гордон не дал ему закончить:
— Отличная идея. Скажем, часов в десять? Мы явимся точно — и с адвокатом.
— Что вообще случилось? — спросил Юлиан.
Отец хотел ответить, но Гордон перебил и его:
— Ничего, что бы касалось тебя. Почему бы тебе не принять горячую ванну и не переодеться? Потом я тебе все объясню.
Полицейский вздохнул и повел иную тактику, поняв, что твердости Гордона ему не превозмочь.
— Да я вас прекрасно понимаю, — сказал он. — Какой же фокусник будет раскрывать свои трюки. Но я вас уверяю, мы никому ни слова...
— Дело совсем не в этом, — перебил его Гордон. — Исчезновение мальчика, черт возьми, не имеет отношения к представлению! Неужто вы действительно думаете, что мы его заколдовали? — Он засмеялся. — Откуда нам знать, что у этого фрукта на уме? Может быть, он уже давно замыслил побег из дома и воспользовался такой причудливой возможностью. С шестнадцатилетними это бывает. А может, он решил так пошутить и теперь сидит где-нибудь и умирает со смеху.
— В то время, как его родители сходят с ума от волнения? — спросил полицейский.
— Откуда я знаю? — Гордон пожал плечами и бросил на Юлиана сердитый взгляд. Юлиан повернулся и направился к ванной. Гордон за его спиной продолжал: — Не думаете же вы всерьез, что мы его куда-то услали, а? Но куда? В зазеркальный мир?
Юлиан споткнулся и посмотрел на Гордона. «Что он сказал?»
От неловкого движения свернутая цепь выскользнула у него из кармана и с грохотом упала на пол. Все разом обернулись. Юлиан поспешно поднял цепь и пытался затолкать ее в карман.
Сегодня, как нарочно, все складывалось против него. Юлиан быстро вбежал в ванную и захлопнул за собой дверь, но голоса без труда проникали сквозь тонкое дерево, и Юлиан услышал запоздалый ответ полицейского Гордону:
— Разумеется, мы так не думаем! Но родители мальчика уверяют, что ничего подобного с ним никогда...
Юлиан пустил горячую воду и стал осторожно высвобождаться из перепачканной одежды. Шум воды перекрывал голоса, но Юлиан и не хотел ничего слышать. Похоже, неудачный день сегодня не только у него. Он разделся и скользнул в воду, от которой поднимался пар. Все царапины на его коже сразу начали саднить, но уже через несколько секунд горячая вода сделала свое дело, и он почувствовал блаженное расслабление. Такое, что чуть не заснул.
Вода уже коснулась его ноздрей, и тогда он рванулся, расплескав воду, и ухватился за край ванны.
Встревоженный Мартин Гордон заглянул в ванную:
— Что случилось?
— Ничего, — поспешно заверил Юлиан, протирая глаза. — Я соскользнул.
— Соскользнул, значит? — На лице Гордона отразилось сомнение. — Что-то ты сегодня многовато соскальзываешь, а? — Но тут же пресек возражения Юлиана и сменил тему: — Полицейские ушли. Поторопись, отец хотел поговорить с тобой.
Как только дверь за Гордоном закрылась, Юлиан выбрался из ванны, растерся полотенцем докрасна и, обернув его вокруг бедер, вышел в свою спальню переодеться. Из ванной комнаты было три выхода: один в гостиную и по одному в спальни Юлиана и отца, поэтому ему не пришлось пересекать гостиную, чтобы пройти в свою комнату. Но, одеваясь, он слышал разговор Гордона с отцом, потому что дверь была приоткрыта.
...Не совсем понимаю тебя, Клаус, — говорил Гордон с деловым спокойствием, которое он пускал в ход, когда ему нужно было в чем-то убедить отца. — Я не юрист, но не сомневаюсь, что адвокат скажет то же самое. Тебе неизбежно придется выдать полиции секрет этого фокуса. Если, конечно, ты хочешь выйти из ситуации без вреда для себя. Не бойся, они остерегутся болтать. Они знают, что в этом случае им придется выплачивать миллионное возмещение ущерба.
— Но ведь я не могу объяснить этот фокус, он не поддается объяснению, неужели ты не понимаешь?
— Конечно понимаю, — нетерпеливо сказал Гордон. — Но они этого не поймут. И родители мальчика тоже не поймут.
— Я никак не причастен к его исчезновению... — начал отец.
— Сам знаю, — перебил его Гордон и вздохнул. — Но убеждать тебе надо не меня, а полицию. Родители этого Рогера не так себе, они влиятельные люди!
Юлиан замер. Что за имя произнес Гордон?!
— Знаю, — тихо ответил отец.
— Они разнесут тебя в клочья, если останется хотя бы тень подозрения, что их сын исчез по твоей вине! И боюсь, сейчас они в этом убеждены. Ведь исчезновение произошло с твоей помощью у них на глазах. У тебя есть только один шанс.
— Ах! Ну и как же этот шанс должен выглядеть? Может, сказать им правду?
— Скажи им что-нибудь, — взволнованно ответил Гордон. — Придумай что-нибудь. Наври им! Но только сочини такую историю, в которую они смогли бы поверить. Простым «это не я» тут не отделаешься. На суд это не произведет никакого впечатления. А если и произведет, то не в твою пользу.
Юлиан уже оделся. И, чувствуя, как накалилась обстановка в гостиной, он сделал единственное, что могло предотвратить ссору Гордона с отцом: распахнул дверь и вышел к ним.
Гордон и отец стояли друг против друга, как два бойцовых петуха. Оба курили, а Гордон сжимал в руке рюмку коньяка. Он был разъярен.
— Что-нибудь случилось? — помедлив, спросил Юлиан.