Book.

— Этот мальчик... Рогер. Как он выглядит? Сколько ему лет?

— Примерно как тебе, — сказал Рефельс, с трудом по­давив волнение. Видимо, почувствовал: запахло сенса­цией. — Я видел только фото, но думаю, что он высокий и крепкий.

— Блондин? С коротко остриженными волосами?

— Точно! — Рефельс взволнованно подался вперед. — Откуда ты знаешь?

— Оттуда, что я его видел, — ответил Юлиан. — Се­годня ночью.

— Сегодня ночью?! Где?

— Здесь, в отеле. Он прячется на тринадцатом этаже.

— На тринадцатом этаже?

Юлиан не понял почему, но взгляд Рефельса сразу погас.

— А ты уверен? Я хочу сказать, может быть, на две­надцатом или на четырнадцатом?

— Нет, на тринадцатом. Он пустой и местами в очень плохом состоянии. Наверное, его собираются ремонти­ровать. В одном из пустых номеров сегодня ночью я видел Рогера.

Рефельс некоторое время смотрел на него с каменным лицом, потом встал, подошел к кельнеру и что-то у него спросил. Кельнер отрицательно покачал головой, изобра­зив на лице сожаление. Рефельс вернулся злой.

— Интересной историей ты меня попотчевал, — язви­тельно сказал он. — Только в отеле нет тринадцатого этажа. Тринадцатый этаж бывает редко в каком отеле. Это из-за суеверия. Как в самолетах не всегда бывает тринадцатый ряд. Сразу после двенадцатого идет четыр­надцатый.

— Я знаю, — спокойно сказал Юлиан. — Это как раз самое интересное во всей этой истории.

Некоторое время он упивался смешанным выражением злости и удивления на лице Рефельса, потом подозвал кельнера. Тот услужливо приблизился и протянул ему серебряный поднос с блокнотом и шариковой ручкой. Но Юлиан помотал головой и указал на Рефельса.

— А теперь представьте, что скажет по поводу этой истории ваш шеф, — начал он. — Если вам, конечно, удаст­ся ее достоверно передать. Ах да, большое спасибо за завтрак.

Он скомкал салфетку, бросил ее на стол и поднялся. Получилась готовая театральная мизансцена, в которую органично входил клокочущий гневом взгляд Рефельса.

— За один только завтрак?! — ахнул он, беря у кель­нера счет.

Юлиан в это время уже пересекал холл и злорадно ухмылялся. Садясь в такси, он впервые за последние сутки чувствовал себя почти в хорошем настроении. Теперь этот тип наконец отвяжется. Но что-то мешало ему по-настоящему радоваться победе. В глубине души его глодало сомнение: может быть, он несправедлив к Рефельсу?

Юлиан не хотел признаться себе, что Рефельс был ему симпатичен. Ведь, собственно, все началось из-за его статейки, которая так рассердила отца. Если бы не она, Юлиан не попал бы на ярмарочную площадь, не встретил бы ни Рогера, ни Кожаного, ни троллей. И следовательно... не исчез бы мальчик во время представления.

Но какая тут связь?

Его Рогер и мальчик, который вошел в волшебное зеркало отца, не имеют ничего общего друг с другом! Юлиан еще не знал, что означали его зловещие приклю­чения, но для того и ехал сейчас на ярмарку, чтобы узнать это.

Пробок на улицах не было, но понадобилось полчаса, чтобы доехать до ярмарочной площади, потому что она находилась на другой стороне реки, а один из мостов оказался закрыт из-за автомобильной аварии.

Был будничный день, и многие павильоны стояли еще закрытыми. Ярмарка сиротливо притихла, дожидаясь вечера, чтобы снова очнуться для шумной и яркой жизни. К тому же стояла пасмурная дождливая погода, в сером воздухе зависла мелкая морось, небо затянулось грузными тучами. Пестрые навесы и тенты отяжелели от сырости. Холодный ветер гнал по земле мусор и обрывки бумаг.

Тут еще депрессию подхватишь! — подумал Юлиан. Но он приехал сюда не для того, чтобы предаваться меланхолии, а чтобы найти конкретный зеркальный кабинет и спросить там кое у кого совершенно конкретно, что это за игру с ним затеяли!

Поскольку было светло и безлюдно, поиск оказался намного легче, чем Юлиан ожидал. Стеклянный дворец находился в конце второго переулка. Но это оказался совсем не тот дворец!

Перед входом располагалась кассовая будка, и там скучала пожилая кассирша. Передняя стенка этого па­вильона была стеклянной, в отличие от кабинета Рогера, и Юлиан заглянул внутрь. В середине помещения было пустое пространство с несколькими кривыми зеркалами, но ни громадного осколка, который совершал бы вол­шебные превращения над наблюдателем, ни волшебного зеркала, из которого могла бы выйти черноволосая де­вочка, здесь не было.

— Что тебе, билетик? — спросила кассирша из будки. — Стоит пять марок. Но сегодня, так и быть, продам тебе за две.

Юлиан помотал головой:

— Я ищу другой стеклянный лабиринт. Вы не знаете, где это?

— Второго стеклянного дворца здесь нет, мальчик. Мы бы только мешали друг другу. На одной ярмарке не бывает двух одинаковых заведений.

— Это в старой части, — подсказал Юлиан. — К тому же он и не работает. У них там какие-то затруднения с инспекцией.

— И никакой старой части здесь тоже нет, мальчик. Ты меня разыгрываешь или кто-то тебя самого обманул? Второй стеклянный лабиринт, да еще и закрытый! У кого бумаги не в порядке, тот вообще не устанавливает свой аттракцион. Ты хоть представляешь, сколько здесь стоит аренда места?

Юлиан не знал, и кассирша продолжила:

— А если бы знал, ты бы не задал такого вопроса. Тут в два дня можно разориться.

Юлиан кивнул ей и побрел прочь. Он хоть и был разочарован, но не собирался сдаваться. Если понадобится, он обойдет здесь все павильоны. К тому же у него есть несколько ориентиров. Один из них он заметил, свернув в следующий переулок.

Лукас-силомер был сегодня одним из немногих аттракционов, у которых наблюдалось некоторое оживление. Видимо, только днем, когда нет других соблазнов. Здесь толпилось несколько азартных подростков, соревнуясь друг с другом. Рыжего в кожаной куртке среди них не было.

Хозяин сегодня был не тот, что вчера. Он смерил Юлиана взглядом и сказал:

— Один удар — марка, семь ударов — пять.

— Я ищу вашего коллегу, — сказал Юлиан. — Который работал здесь вчера вечером.

— Здесь нет никаких коллег, — проворчал хозяин. — Я весь вечер был один. Никуда не отлучался.

— Но...

— Отстань или плати! — перебил его хозяин и от­вернулся.

На глаза у Юлиана навернулись слезы бессилия. Почему вчера ночью он не посмотрелся в зеркало? Был бы сейчас большим и сильным, и никто бы не посмел с ним так разговаривать.

Он слонялся по ярмарке еще добрых полчаса, но так и не нашел ни зеркального кабинета, ни дороги приви­дений, ни второго колеса обозрения — правда, после того, что ему сказала кассирша, все это было даже логично. Не бывает ярмарки с двумя колесами обозрения. От всего этого можно было свихнуться! Как будто той части ярмарки, по которой его водил вчера Рогер, вообще не существовало.