Book.

Но, несмотря на все это, он радостно улыбнулся, узнав Юлиана, и попытался приподняться на постели. Врач жестом запретил ему это и сказал:

— Я оставлю вас одних на десять минут.

Как только дверь за ним закрылась, Юлиан подошел к зеркалу над раковиной и попытался его снять. Убе­дившись, что это у него не получится, он завесил его полотенцем.

— Что ты там делаешь, если можно спросить? — удив­ленно осведомился Франк. Было заметно, что ему очень трудно говорить. Видимо, Белоснежка изранила ему горло гораздо сильнее, чем Юлиан мог заметить в ту ночь.

— О, ничего, так. Всего лишь «мера предосторожнос­ти». — Он указал на ногу Франка: — Я и не думал, что она так тебя покалечила.

— А это не она, — Франк криво улыбнулся: — Я сам, когда мы... возвращались.

— Полиция к тебе тоже приходила?

— Еще бы! Они выжимали меня как лимон! Я сам себе показался настоящим Аль-Капоне!

— И что ты им сказал?

— Я? — Франк, посмеиваясь, поднес здоровую руку к горлу. — Ничего. Я же не мог говорить. Они и у тебя были?

— Конечно.

— И что ты им сказал?

— Правду, — ответил Юлиан и осклабился, увидев, как вздрогнул Франк. — Но они мне не поверили. Когда я заговорил про Белоснежку, комиссар чуть не упал со стула.

Франк засмеялся. За спиной Юлиана что-то зашур­шало.

— Но рано или поздно нам придется что-то говорить им, — сказал Франк. — Надо придумать какую-нибудь ис­торию.

— А почему бы нам не сойтись на правде? — предложил Юлиан. Шорох у него за спиной повторился. Юлиан оглянулся. Или ему почудилось, или действительно по­лотенце, которым он завесил зеркало, шевельнулось?

— Нам никто не поверит, — сказал Франк, — Я и сам не верю. Давай говорить, что ничего не знаем. Прыгнули в зеркало и отключились на сутки. А пришли в себя, только когда рухнули на площадь. Договорились?

— В это они тоже не поверят, — сказал Юлиан, по­глядывая на полотенце. Он мог бы поклясться, что оно сдвинулось.

— Естественно, — сказал Франк. — Но с этой историей мы хотя бы не сразу угодим в закрытое отделение пси­хушки.

Юлиан наконец оторвал взгляд от зеркала.

— Можешь ты мне наконец сказать, как твой отец сделал это? Если бы я не знал, что это невозможно, я мог бы поклясться, что это настоящее волшебство.

— Возможно, так оно и есть, — очень тихо произнес Юлиан.

Франк ничего на это не ответил, только озадаченно смотрел на него, и Юлиан добавил:

— Я не знаю, Франк. Честное слово. Но узнаю, клянусь тебе!

— Мы узнаем это вместе.

— Тебе что, не терпится погибнуть? —спросил Юлиан. — Посмотри на себя. Еще бы немного — и...

— Но ведь с тобой то же самое. И неужто ты думаешь, что сможешь так просто от меня отделаться? Да за такую историю журналист душу продаст!

— Может быть, ты уже и сделал это, — прошептал Юлиан. Он вспомнил о тех существах, которые живут в тени и все перемалывают и заглатывают. А вдруг все те истории и легенды про ад, про демонов, чертей и про вечное проклятие не такая уж и выдумка? — Сегодня я поговорю с адвокатом моего отца. Может, после этого мы узнаем немножко больше.

— Мы? Я тоже буду при этом?

— А разве у меня есть шанс от тебя отделаться?

— Вряд ли, — ухмыльнулся Франк. Полотенце, заве­шивающее зеркало, зашуршало. По спине Юлиана про­бежали мурашки.

В этот момент открылась дверь, и вошел врач.

— Время визита истекло, — весело сообщил он. — Вам нельзя перенапрягаться.

Заметив полотенце на зеркале, он озадаченно взглянул на Юлиана и шагнул к раковине. Когда он сдернул полотенце, Юлиану показалось, что тень снова прошмыг­нула по стеклу. Даже не по стеклу, а... что-то втянулось назад в зеркало.

— Идем! — сказал ему врач и хлопнул в ладоши. — Завтра снова увидитесь.

В коридоре он сообщил:

— Я позвонил адвокату. Он тебя всюду разыскивал и через час будет здесь. Когда я рассказал ему про этих полицейских, он пришел в ярость. Они не имеют права тебя трогать. Во всяком случае, — уточнил он после не­которого колебания, — больше они не посмеют так с тобой разговаривать.

Они спустились на лифте вниз — и Юлиан опять попал в свой прежний кошмар.

Клиника была не только очень большая, но принад­лежала к числу супермодерновых строений из стекла, бетона и стали. Торцевая стена коридора, в который они вышли из лифта, состояла из сплошного зеркала. Юлиан увидел в этом зеркале себя, врача, медсестру, которая шагала впереди них, а также фигуру в черном мотоци­клетном костюме и черном шлеме, идущую позади них.

Юлиан в ужасе оглянулся.

Позади никого не было.

Но когда он снова повернулся вперед и глянул в зеркало, тот, в кожаной куртке, по-прежнему шагал за ними следом.

— Что случилось? —встревожился врач.

Его слова будто разрушили чары. Кожаный начал тускнеть, как гаснущее телевизионное изображение, и спустя две секунды зеркало отражало только Юлиана, сестру и врача.

— Ничего, — сказал мальчик, взяв себя в руки. — По­казалось.

Врач внимательно посмотрел в зеркало, потом повер­нулся и так же внимательно посмотрел назад.

Он без слов проводил Юлиана до палаты и вошел за ним.

Юлиан тут же лег, а врач удивленно вскрикнул: в зеркале над раковиной зияла дыра.

Само зеркало не раскололось, но в середине виднелось круглое отверстие величиной с кулак, от которого рас­ходилась тонкая паутина трещин.

Врач с сомнением поднял руку, но в последний момент отдернул пальцы, не отважившись коснуться стекла.

— Что это такое? —пролепетал он. Какова же была его растерянность, когда он не увидел никаких осколков ни в раковине, ни на полу. — Какая-то странность. Будто что-то влетело в зеркало.

— Или вылетело, — тихо сказал Юлиан.

Ему было страшно. И как это он мог надеяться, что все позади? Может быть, все только начинается.

— Вот свинство! — ругался врач. — Кто-то разбил зер­кало, втихаря убрал осколки и ничего не сказал.

Затем он все-таки коснулся зеркала. Стекло тут же рассыпалось и со звоном обрушилось в раковину. Осколки разлетелись по всей комнате.

— Осторожно, не наступи, — сказал врач. Он некоторое время размышлял, а потом сделал повелительный жест: — А еще лучше: идем со мной. Подождешь адвоката у меня в кабинете. А я пока распоряжусь повесить новое зеркало.

Не надо! — воскликнул Юлиан. — Я вполне обойдусь без него.

И снова врач глубоко задумался, но ничего не сказал, а только согласно кивнул.