В подземелье было не то что бы совсем светло, но и ожидаемого мрака не наблюдалось. Казалось, что стены, пол и потолок слабо светятся, не освещая ничего вокруг, но обрисовывая себя. Люди на фоне флюоресцирующих стен выглядели словно плоские черные тени, куски тьмы, лишенные объема. Они были здесь чужаками, и Подземелье игнорировало их…
Глеб и Епископ все спускались и спускались по неровной каменной лестнице.
— Пещера наверху, на склоне почти у самой вершины, а мы уходим вглубь, — поделился сомнениями маг.
— На склоне только вход в пещеру, а уж куда она тянется…
Лестница незаметно превратилась в чуть покатый пол, который вскоре и вовсе выровнялся. Минут через двадцать друзья вышли к первой развилке.
— Куда теперь? — спросил маг, разглядывая два абсолютно одинаковых хода.
— Направо, — сказал Глеб.
— Почему направо?
— А почему налево?
— Все понятно. Надеюсь, мы не заблудимся, как тот… Человек… Ну, ты понимаешь.
— Будем следовать правилу правой руки.
— Это что еще за правило?
— Самый верный способ не заплутать.
— Ну-ну. Компас и карта меня успокоили бы больше.
Друзья шагнули в правый ход…
Шли они долго. Еще дважды им встречались развилки, и Глеб выбирал правую сторону.
Подземный ход то расширялся настолько, что звук шагов порождал многократное эхо, то сужался, превращаясь едва ли не в лисью нору, и людям приходилось сгибаться в три погибели, а местами и вовсе вставать на колени. Маг негромко поругивался, Глеб все больше молчал, стараясь запомнить как можно больше ориентиров. Кто знает, может правило правой руки подведет?
Иногда товарищи негромко переговаривались.
— Помнишь легенду, что рассказывал нам хозяин… как там его? Боров.
— Конечно.
— Как он сказал? Тьма нападала на людей и уносила по одному…
— Ну.
— Не вижу никакой тьмы.
— И радуйся…
— Все-таки, почему здесь все светится?
— По определению…
— Идем, идем. Ни гномов, ничего.
— На Плача, ни демона.
— Ни талисмана…
— Зря мы спустились.
— Почему?
— Еды не взяли и пить нечего.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что мы заблудились?
— Пока еще нет.
— Тогда помолчи и запоминай дорогу.
— А я, по-твоему, что делаю?..
Дважды друзья оказывались в тупике и дважды возвращались на пройденное разветвление. В конце концов они вышли в какую-то просторную пещеру, где сомкнувшиеся сталактиты и сталагмиты образовывали лес причудливых колонн, а стены были покрыты застывшими известковыми подтеками. Здесь по-весеннему звонко перестукивалась капель, на полу были лужи.
— Красиво, — выдохнул Глеб. Он восхищенно разглядывал высокие своды грота, замысловатые колонны, странные естественные скульптуры…
— Особенно это, — мрачно заметил Епископ, ковырнув что-то ногой.
Словно каменная клеть высунулась из земли, и Глеб не сразу понял, что это ребра скелета, окаменевшая грудная клетка. Тонкие руки с гирляндами пальцев рельефом отпечатались на полу. Черепа нигде не было видно.
— Человек, — сказал маг, оценив размеры костяка. — Не гном.
— Может быть, из отряда Плачущего Человека?
— Вполне возможно. Лежит он здесь давно…
Друзья обошли пещеру по периметру и отыскали еще несколько ходов. Они заглянули в каждый и выяснили, что лишь один ведет к поверхности, или, по крайней мере, поднимается, а остальные уходят вниз, еще глубже, и стены там светятся не так сильно, и воздух тяжел, отдает кислым привкусом, кружит голову, вызывает тошноту…
— Надо идти вверх, — уверенно заявил Епископ. — Пещера где-то там.
Глеб не был так уверен, но спорить не стал — все равно надо откуда-то начинать.
5
— Вечереет, — сказал Глеб. Как ни странно, это утверждение не казалось нелепым. В подземелье действительно вечерело. Смеркалось. Светящиеся стены угасали, розовели блекнущим свечением. Потолок уже совсем почернел и стал невидим. Сверху спускалась ночь.
— Неужели ночевать будем здесь? — сам себя спросил Епископ.
— Выбраться тем же путем, что и пришли, мы не успеем. Разве только эта дорога выведет на поверхность.
Действительно, ход поднимался. Иногда круче, иногда почти незаметно, но, без сомнения, эта извилистая червоточина вела наверх…
— Проходили целый день, — пробормотал маг, — никого и ничего не встретив. Ни гнома, ни человека…
— А скелет? — напомнил Глеб.
— Этот скелет давно лишь часть пейзажа.
— Нам бы не превратиться в такую же часть.
— По крайней мере, будем увековечены в камне.
— Безымянные герои.
— А ты перед тем, как лечь спать, нацарапай на стене имя. Сочини звучную эпитафию. Смотришь — и повадятся паломники к твоим мощам.
— Мрачновато шутишь.
— Как умею…
Пещера сузилась. Двигаться рядом, плечом к плечу, стало невозможно, и Глеб пошел впереди. Разговаривать было неудобно, и друзья некоторое время шагали в полном молчании. Лишь посох Епископа стучал по камням, да лязгал иногда меч Глеба, задевая о тесные стены.
Затем проход вновь расширился.
— Сколько уже протопали, а конца не видно, — сказал маг. — Гора-то далеко не Эверест, а подняться все никак не можем.
— Серпантин, — коротко пояснил Глеб. Его что-то тревожило, но что именно — он понять не мог, просто обеспокоено озирался, смотрел то вверх, на спускающийся мрак, то опускал взгляд под ноги.
И вдруг он увидел отпечаток. Ноги? Лапы? Глеб замер, как вкопанный.
— Что? — спросил маг.
— Здесь кто-то был.
— С чего ты взял?
— След.
— Где? — Епископ ничего не видел. И только когда Глеб склонился над россыпью мелких камешков, маг присмотрелся и тоже заметил: осыпавшийся щебень был придавлен чьей-то ногой. Гном? Или нечто потерянное, что ходит и ищет своего хозяина?
— Давай вести себя потише, — прошептал Глеб, обеспокоено вглядываясь в кишку подземного хода.
— А может, напротив, следует отогнать его криком?
— Кого «его»?
Епископ пожал плечами.
— Нет уж, — заявил Глеб, — будем прятаться. По крайней мере, до тех пор, пока не узнаем, с чем имеем дело…
Ждать пришлось недолго.