— Зато можно выключить кондиционер, — пошутил Доктороу. — Реальная возможность сэкономить бензин…
На Тихвинском тракте укладывали асфальт, машины переваливались и прыгали по обочине. «Патриот» трясло, приборы на приборной доске то потухали, то загорались. Это послужило последней каплей — Тамара Павловна как-то вдруг поняла, что очень устала. Когда впереди весьма кстати показалась заправка «Лукойл», она решительно щёлкнула поворотником.
— Привал, — объявила она англичанам, паркуясь у красно-белого домика. — Чай, бутерброды, ватерклозет.
И первая с независимым видом толкнула дверь с надписью «WC».
На заправке имелся буфет, предлагавший выпечку и салаты, но Тамара Павловна придорожным заведениям традиционно не доверяла. Они с Васей привыкли иначе — термос с чаем, пакет с домашними бутербродами. «А то помрёшь и не будешь знать от чего!»
Гости по достоинству оценили импровизированный пикник. Во всяком случае, не каждый день такое бывает — на газетке, под птичий гомон, вприкуску с русским лесным воздухом… Тамара Павловна вытащила дорожный атлас, нашла значок «Лукойла», и настроение у неё поднялось. Ещё немного, ещё чуть-чуть! Каких-нибудь часа полтора, и они приедут в Пещёрку, найдут ту гостиницу в центре, а в ней — штаб Васиной экспедиции…
Ох, хочешь рассмешить Бога — расскажи Ему о своих планах!
— Ну что, джентльмены, в путь?
Она деловито устроилась в кресле, небрежно захлопнула дверцу, повернула в замке зажигания единый с иммобилайзером ключ…
И ничего не произошло. То есть реле щёлкнуло и стартёр закрутился, а вот двигатель — фиг вам, отзываться не захотел. Ни с первой попытки, ни со второй, ни с тридцать третьей.
— Чёрт! — закусила губу Тамара Павловна. — Ну что с тобой, «Патриотик»?
Мужчины переглянулись. О’Нил ездил на «Ягуаре». Робин Доктороу предпочитал «Бентли».
— Ладно, — Тамара Павловна вспомнила инструкцию, — будем разбираться.
Нащупала ручку открывания капота, как следует дёрнула… Вместо того чтобы слегка подпрыгнуть, крышка даже не шелохнулась.
Доктороу выбрался наружу и попробовал поддеть её пальцами. Ничего не получилось. Тамара Павловна снова потянула на себя ручку… Через несколько минут интернациональных усилий они выяснили, что одновременно с дёрганием капот надо было поддевать под левый угол. Это наконец помогло.
— Вы эксперт, миссис Наливайко? — с уважением спросил Доктороу.
— Нет, — честно ответила Тамара Павловна, и они одновременно рассмеялись.
Ну не плакать же было, в самом-то деле! Хотя слёзы на глаза, если честно, так и просились. В моторном отсеке оказалось жарко и воняло чем-то непонятным. Совсем не так, как должно пахнуть под капотом исправного автомобиля, уж это Тамара Павловна могла сказать и не являясь «экспертом». И ещё — там было неестественно влажно. Тамара Павловна провела пальцем и убедилась, что это в соответствии с прогнозом Альберта Палыча начало вытекать масло.
Вот только вызрели обещанные «ягодки» как-то слишком уж быстро…
До неё начал постепенно доходить весь ужас создавшегося положения. Они с забастовавшим «Патриотом» торчали, как выражаются англоязычные, «среди нигде», в полусотне километров от ближайшего населённого пункта — хорошо ещё, на круглосуточной заправке, а не на лесной поляне, которую обещала реклама. Подскажут ли заправщики, как тут вызвать помощь? И сколько эта самая помощь будет к ним добираться?..
Ко всему прочему, Тамара Павловна была не одна, а при двоих беспомощных иностранцах, имевших глупость довериться русской бабе и российскому «Патриоту». По крайней мере один из этих двух компонентов должен был явить стопроцентную надёжность. Иначе за державу будет обидно уже так, что хоть полезай в петлю.
Тамара Павловна вытерла руки и решительно зашагала в сторону шоссе. Рано или поздно в потоке машин мелькнёт белое с голубым. Она остановит гаишника, и тот как-нибудь поможет ей отправить британцев вперёд. Тогда она вызовет помощь и, может быть, останется здесь ночевать…
Секретарь-квартерон [63] был писаный красавец. Элегантный, с закруглёнными полами пиджак, белоснежная манишка, шикарные, воронками расширяющиеся книзу штаны с чёрными шёлковыми лампасами. Из-под них виднелись каблуки в три пальца высотой, поперёк цветастого жилета пролегла золотая цепь шириной с палец. Чёрные блестящие волосы безукоризненно приглажены и так же безукоризненно разделены на пробор. А преданный взгляд вишнёвых глаз, а учтивая — ну кто ж тебе больше-то заплатит? — улыбка пухлых губ…
«Хорош, сукин сын!» — стрельнула на него глазами Мамба и с достоинством откинулась на спинку кресла.
— Значит, так. Скажи на кухне, чтобы подавали ужин. В приёмной скажи — пусть завтра приходят. Скажи, духи устали, духам нужно отдохнуть.
Мамба, естественно, далеко затмевала своего секретаря. Белое, с пышными воланами платье, дивно оттенявшее эбеновую кожу, квадратные носы модных туфель, круглая, играющая каменьями брошь величиной с блюдце… Это не считая тяжёлых золотых серёг, массивных браслетов, бесчисленных перстней и колец. А вы что думали — знаменитая провидица, внебрачная дочь самой Марии Ленорман должна в лохмотьях ходить?!
— Прошу прощения, мэм, но там пришёл мистер… этот. Тот самый. С палкой, в бордовом сюртуке… — Секретарь замялся, проглотил слюну. — Сказал, если не увидит вас, то сотворит надо мной такое, чего Содом с Гоморрой не делал. Ну пожалуйста, мэм…
Голос квартерона дрожал, но глаза улыбались. Мистер с палкой приходит не в первый раз и всегда говорит одно и то же. И всегда его вне очереди допускают пред хозяйские очи.
— Ладно, ладно… — смилостивилась Мамба. — Не бойся, малыш, я тебя в обиду не дам… Только сюда его не надо, веди его в сад. Пусть ждёт меня в беседке, я скоро приду. Да, насчёт ужина распорядиться смотри не забудь…
Проводила квартерона глазами, со вздохом поднялась и через боковую дверь и веранду направилась в сад. Там было славно, почти как дома. С той только разницей, что не со всеми местными растениями она на сегодняшний день умела договориться. А так — в кустах заливались птицы, входили в сок малина и земляника… На грядках — лакомые овощи, которые так нравились Мамбе.
«Молодец садовник! — Мамба перевела взгляд на клумбу с цветами, которые интересовали её куда менее редиски и репы. — Сюда бы ещё орхидеи… ну ничего, успеется…»
Извилистая, хрустящая белым песком аллейка привела её к беседке. Сплетение ползучих роз не давало стороннему глазу подсмотреть, что там делалось. Внутри Мамбу уже ждали. За белым столиком сидел усатый джентльмен в фетровой шляпе, бордовом сюртуке и высоких сапогах, на коленях у него лежала трость, вернее, самая настоящая дубинка, снабжённая ручным ремнём, украшенным кистями. Вдаришь такой — точно череп снесёт. Челюсти у джентльмена были как у бульдога, взгляд — как у некормленой ласки.