Но удивляться очередному чуду было некогда — майор со спутниками уже двигались в сторону парковки. Колякин сжимал в руке воняющее пороховой гарью оружие и, плохо веря себе, вспоминал, каким судьбоносным поступком ещё утром казалось ему написание какого-то там бумажного рапорта. Прямо переходом Рубикона с максимально торжественным сожжением всех мостов. Где же было знать, что уходить со службы придётся вот так!.. Мимо пустых вышек, оглядываясь на дым над оградой умирающей зоны…
Наконец беглецы шмыгнули мимо КПП, свернули на парковку, бросились к зелёной «четвёрке»…
«Ну что, родная, поехали?» Майор вытер пот, отдёрнул руку от задетого — естественно! — уха и сунул руку в карман.
Потом в другой.
И наконец учинил самому себе форменный шмон, хлопая ладонями по одежде. Всё зря! Ключи от машины сгинули бесследно. Где они остались? В кабинете Журавлёва? В метро, пока ползали туда-сюда на карачках? Утонули в жидком дерьме?..
— Что такое? — насторожилась Мамба. — Проблемы?
Ей хотелось в гостиницу. Отмыться, выпить рому, закурить. Поразмыслить. Ибо всё пережитое сегодня было хоть и впечатляющим, но всего лишь началом.
— Да какие проблемы! — устало отмахнулся майор. — Сейчас тронемся. — Отвернулся, вышиб локтем боковое стекло, открыл водительскую дверцу и разблокировал остальные. — Готово.
Осталось разобраться с замком зажигания. С удивившим его самого безразличием Колякин выдрал провода, под треск искр пустил мотор, в очередной раз добрым словом помянул бывшего гаишника Володю, порадовался в душе, что разбил, к чертям, стекло — в салоне меньше будет вонять, — и принялся ломать блокиратор вала руля. Колякин думал, что уж с этим-то справится быстро, ан нет. Сколько он ни налегал на баранку, она не двигалась ни в какую.
А ещё говорят, что «Жигули» — машина ненадёжная…
— Абрам, — негромко подала голос Мамба, внимательно следившая за его действиями, — помоги майору. Только смотри с корнем не выдери.
С правого сиденья сейчас же протянулись две чёрные мускулистые лапищи. Гигант взял баранку двумя пальцами, небрежно повернул… Лопнула сталь, шаркнули, проворачиваясь, шины. Руль приобрёл отчётливую форму восьмёрки, зато можно было ехать.
Вопрос только — куда?
Колякин особо не раздумывал. Ясен перец — в Пещёрку, в приободрившийся особнячок с красными звёздами на воротах, где дышит русская печь и живёт старший прапорщик Козодоев. Андрей Лукич был почему-то уверен, что в этот дом не проложило и не проложит себе дороги никакое зло. Козодоев не подведёт, он мужик надёжный, обстоятельный, при руках и голове, такой, если что… А ещё у него погоны, власть, табельный ствол… и женщина, которая ждёт.
Но лучше будет, если к Козодоеву они явятся не с пустыми руками. Надо сделать крюк в гараж. Времена ожидаются тяжёлые, а значит, встречать их лучше тяжеловооружённым. Эта ноша уж точно рук не оттянет.
— Ну, с Богом!
Колякин включил передачу, стал отпускать сцепление… и в последний миг увидел в зеркале такое, что педаль газа едва не провалилась сквозь пол.
Из открывшихся ворот зоны стайерским шагом выходила колонна. Чёрные робы, гражданская одежда, форменные кителя… И жуткие, измаранные кровью лица, изуродованные ненавистью ко всему белому свету. В этих лицах уже не было ничего человеческого.
Колонна держала курс в сторону Пещёрки.
Туда же, далеко обгоняя пеших нелюдей, в облаке пыли с жутким рёвом уносилась зелёная «четвёрка»…
Время давно уже перевалило обеденную черту, когда замученный текучкой Звонов смог наконец-таки взять в руки стакан. Правду сказать, текучку назвать таковой нынче не поворачивался язык. В тихом, по сути, районе объявилась банда маньяков. Да каких! Они не просто убивали попадавших им в руки, они пожирали человеческую плоть. А потом с необыкновенной лёгкостью уходили от погони.
То ли психи, удравшие из больницы, то ли сектанты, помешавшиеся на идее конца света и отменившие для себя все человеческие устои… В области взяли дело на контроль, создали штаб для борьбы со злом и, ясен пень, решили сор пока из избы не выносить — Бог даст, своими силами справимся. А то ведь не только Москва любительница бить с носка. Если питерское начальство приложится, тоже никому мало не будет…
— Ну, помогай нам Аллах… — Наконец-то дорвавшись, Звонов трепетно открыл сейф, вытащил стаканчик-полторастик, бутылку и сказочно благоухающий пакет. — Приступим, благословясь.
Вату для спиртовой протирки компьютерного экрана он больше не доставал. Убедился, что не помогало, — вирус так никуда и не исчез. Ну да подполковник от новомодной электроники не очень-то и зависел.
В пакете у него лежал шпик — венгерский, с красным перцем. Если положить его на свежий хлебушек из местной пекарни, а сверху ещё намазать горчицей, получится… какой, к бесу, сэндвич?! Можно ли оскорблять худосочным импортным словом эту пищу Богов?! Откусишь один раз — и ощутишь в себе душу. Откусишь другой — и поймёшь, что рай всё-таки есть.
— Ух! — Звонов вновь наполнил стаканчик и посмотрел на мир уже другими глазами.
Вся грязь, мерзость и скверна остались где-то там, за гранью стакана. «Как хорошо!.. Солнышко светит, не за горами грибной сентябрь, старшая дочка Алёнка рожать собирается…» И плевать, что прокурор — ворюга каких поискать, что глава администрации — взяточник, а генерал не брезгует малолетками. Пусть хапают, копят, растлевают… всё одно, грянет час — придётся ответить. Перед таким судом, что будет не отвертеться, не купить, не замазать. Который сполна воздаст каждому. Потому как должна хоть на том свете быть справедливость…
Улыбаясь своим мыслям, подполковник посмотрел бутылку на свет, опрокинул в рот стаканчик, взялся было за шпик…
И вдруг увидел змея.
Да не нашего зелёного — пустомелю и задиру, а какого-то совсем незнакомого, иссиня-чёрного, кровожадного и страшного не на шутку.
— Ты только посмотри, Звонов, насколько гнусен этот мир! — жутко прошипел змей, свернулся кольцами и дохнул невыразимым смрадом в только-только воспарившую душу. — Это не мир, а клоака. Служители правопорядка крышуют сутенёров, торгуют наркотой, за бабки закрывает дела. А что делается наверху? Рыба, она гниёт с головы. Ты вот взяток, дурак, не брал, на прямое начальство не стучал… так и сидишь подполом на периферии. Может, хватит? Бери что хочешь, тащи в рот всё, что хочется проглотить. Весь этот мир надо разрушить до основания, а затем…
«До основания? А зачем? — мысленно ответил подполковник, налил вновь, жадно выпил, зажевал салом. — Солнышко вон светит, не за горами грибной сентябрь, Алёнка-маслёнка мне скоро внука родит… И вообще, ты кто? — вдруг рассвирепел Звонов и выпил ещё, призывая на помощь нашего змея, может, и пустомелю, но зато задиру отменного. — А ну-ка, дай вот этому в рыло! Провокатор он, засланный, стукач…»