– Вами, что ли? – Павел усмехнулся.
– А кем же?
– Ну уж нет! Зачем мне стая упертых оболтусов?
Они рассмеялись в тридцать глоток.
– Но ты все-таки подумай, – сказал Гнутый. – Время пока есть.
– Разве знает кто-то, есть у нас время или уже его нет, – мрачно сказал Рыжий.
К казарме сделалось тихо, лица солдат посерьезнели, глаза потемнели.
– А вон Курт, наверное, знает, – сказал Цеце с фальшивой веселостью в голосе. – Только молчит он что-то.
Все посмотрели в сторону нескладного немца, зачем-то заглянувшего к ним в гости, и устроившегося на свободной койке в углу. Курт лежал лицом вверх. Он вроде бы спал, но остекленевшие глаза его были открыты.
– Курт, это правда, что ты можешь видеть будущее? – спросил Цеце.
– Не трогай ты его, – сказал Зверь. – Видишь, переживает человек. Первый раз в бой идет. Тошно ему. Бродит, места не находит.
– Ну так и пускай поговорит с нами. А если так лежать, мысли переваривать, так и вовсе с ума можно сойти.
– Могу, – неожиданно откликнулся Курт. Он моргнул и взгляд его сделался осмысленным – немец пристально смотрел в потолок.
– С ума можешь сойти? – переспросил Цеце.
– Могу видеть будущее. Куски картин. Обрывки. – Курт говорил равнодушно, словно машина. – Образы. Ощущения.
– Да? И что же ты сейчас видишь?
Немец долго молчал. Потом прошептал:
– Огонь.
– Что? – не расслышал Цеце.
Снова длинная пауза.
– Огонь… Пламя…
– Хорошее предсказание. Я уверен, там, куда мы завтра отправимся, будет много огня. А что-то более конкретное ты можешь сказать?
Курт не ответил. Снова его глаза застекленели.
– Пуэрториканец из второй роты гораздо словоохотливей, – разочарованно сказал Цеце. И тут же забыл о Курте. Начал рассказывать всему взводу полюбившийся анекдот о двух сержантах. Его не слушали – история эта уже всем надоела.
– Слушай, – Павел повернулся к Гнутому, – давно хотел спросить. А что ты так с хотом своим возишься? Зачем он тебе? Мешает только – кормить его постоянно надо, от начальства прятать, выгуливать, убирать за ним.
Гнутый, сунув указательный палец меж прутьев клетки, почесывал хота под мордочкой.
– А это мой талисман, – сказал он. – Он у меня уже шесть лет, и эти шесть лет мне везло, как никогда раньше. Можешь не верить, но эта зверюга приносит мне удачу. Вот у тебя есть талисман?
– Есть, – Павел нащупал в кармане монету, подаренную сестренкой.
– У каждого есть талисман, – уверенно сказал Гнутый. – У Рыжего – фотография, которую он никому не показывает, потому что боится сглаза. У Шайтана – стрелянные гильзы со счастливыми номерами. Талисман есть у любого человека. Только не все об этом знают… Что касается моего, то я им доволен. Вы русские, говорите, что у кошки девять жизней. А у хота, значит, их десять – девять кошачьих и одна хорья. И я уверен, что пока хот со мной, ничего страшного с нами обоими не случится.
– Где ты его нашел?
– О! Это интересная история! Произошла она, когда я служил под Шоле. Как-то подняли нас затемно, погрузили на транспорты, отвезли куда-то и выбросили в ночь. Приземлились мы на окраине спящего городка, как узнали позже, в Турции. Дали нам координаты какого-то заводика, производящего то ли наркотики, то ли еще какую гадость. А может это была неправительственная лаборатория? Или… Нет, не помню уже… Ну, не важно! Задача – все оборудование уничтожить, предварительно выведя из здания людей и передав их в руки местной полиции. Обычное задание, пусть и не по основному нашему профилю. Особых проблем не возникло. Мы разбились на отряды – часть людей окружила здание, а наша группа вошла внутрь… – Гнутый нахмурился, потер лоб. – Да… Кажется, это была какая-то лаборатория. Там на стенах схемы висели… Ну, не важно!.. Здание было просторное, с кучей комнат, сопротивления мы не встретили, и, чтобы поскорей все обыскать, мы разделились… – Гнутый опять задумался. – Все же, там производили наркотики… Кажется… Помню конвейер, пакеты с порошком. Я еще хотел один с собой взять, но побоялся… Да, это был завод по производству наркотиков… Впрочем, не важно! Переговариваясь через коммуникаторы, мы прочесывали все закутки, все заколки. Потом я нашел ход вниз, и решил спуститься. Под землей размещалась лаборатория… Да! Точно! Это была лаборатория! Как я мог забыть?!
– Не важно! – поторопил Павел товарища.
– Ага… – Гнутый запнулся. Собравшись с мыслями, продолжил: – Лаборатория, точно! Там везде стояли клетки со зверями: кошки, собаки, обезьяны. Мыши белые в таких дырявых квадратных аквариумах. Крысы. Никогда таких крыс не видел! Вот такие! – Гнутый развел руки почти на метр.
– И там ты увидел своего хота, – предположил Павел.
– Точно! – воскликнул Гнутый, хлопнув в ладоши. – Он сидел в клетке и жалобно так смотрел на меня. Словно знал, что я обязан все вокруг спалить и взорвать. Всех этих кошек, собак, обезьян. И крыс! Их-то я и без приказа сжег бы!.. Честно говоря, от взгляда хота меня дрожь пробрала. Ну я и решил всех животных тут перестрелять, чтоб они в огне не мучились.
– А выпустить нельзя было? – спросил Павел.
– Нет. Нельзя. Настрого запретили. Приказали уничтожить все. Если бы не приказ, я бы их всех на свободу отпустил. Кроме крыс, конечно… Надумал, значит перестрелять, а первую пулю решил пустить в хота, чтоб он взглядом своим не отвлекал. Подошел к клетке, нацелился ему в голову, уже палец на курок положил – а выстрелить не могу. Смотрит он на меня, зараза, словно человек. Так и стояли мы с ним, наверное, минуты три. Он на меня смотрит, а я с оружием на него. А потом он меня спас.
– Спас?
– Ага. Он вдруг посмотрел мне за спину и зашипел, выгнул спину. И в глазах его загорелось что-то такое… испуг… пугающий… Я развернулся. Ко мне крались три человека. Они были уже в паре шагов от меня, у одного в руках была лопата, у другого пожарный топор, а третий держал перед собой скальпель. Если бы не хот, они бы меня прикончили. Не сомневаюсь… Он предупредил меня. И я прикончил их.
– Хотя должен был вывести и передать местной полиции, – сказал Павел.
– Они не захотели со мной идти, – ответил Гнутый, пожав плечами. – А вот хота я забрал. И тем самым впервые нарушил приказ… Вот с той поры хот всюду следует за мной. И приносит удачу. Согласись, убирать дерьмо за тем, кто спас тебе жизнь – не самая дорогая плата из возможных.
Павел внимательно посмотрел Гнутому в глаза, пытаясь понять, насколько серьезно тот относится к этой истории.
– А у тебя что за талисман? – поинтересовался Гнутый.
– Монетка, – сказал Павел.
– Простая монетка?
– Нет. Старинная. Мне ее сестра подарила. У нас есть обычай бросать монету, чтобы потом вернуться на это место.